– Ну, чтоб оно не обидно было… Мне девяносто девять процентов, вам – один.
Хрюкнув от неожиданности, Сергей Борисович даже в лице переменился:
– Это шутка такая?
– Нет.
– Ты ополоумел? Ты че, долей не видишь? Твои десять за набой и еще треть с тридцати процентов как участнику!
Дальше Гамерник не договорил, а подразумевалась такая оконцовка: «…А остальное мое, поскольку я банкую и рулю всем банкетом!» В принципе, это и не обязательно было договаривать – некоторые мысли прекрасно понимаются и без их озвучивания. Штукин невозмутимо кивнул:
– Согласен.
Гамерник сморгнул:
– А зачем сначала глупости предлагал?
– А вдруг вы бы согласились?
Сергей Борисович засмеялся. Смех его был очень неприятным – словно не очень крупная собака затявкала. Отсмеявшись, он скомандовал:
– Поехали, раз у нас нет времени!
Не утруждая себя оплатой кофе, Гамерник встал и пошел к выходу. Один из охранников торопливо начал рассчитываться с официантом. Валера догнал Сергея Борисовича уже на улице. Двери в его автомобиле были гостеприимно распахнуты.
Они оба устроились на заднем сиденье, и машина резко взяла с места. Медленно ездить водитель Гамерника, видимо, считал просто ниже своего достоинства. Когда они в очередной раз пролетели под сменяющийся с желтого на красный свет, Штукин негромко заметил:
– Манера езды – не слишком шустрая?
– Как живем – так и ездим! – не без гордости ответил Гамерник.
– Я о другом… Как бывший «грузчик» советую вам эту манеру сменить. Вам кажется, что за вами не угнаться, а на самом деле вас очень удобно тащить… Вы за скоростью не увидите хвост…
– Грузчик… В каком смысле – грузчик?
– «Грузчик» – это сотрудник «семерки»[23]… ну, – наружного наблюдения, – объяснил Штукин. – А «тащить» это…
– Это я и сам понял… Так ты что, и в этой… «семерке» работал?
Улыбка нарисовала на щеках Валеры еле заметные ямочки:
– Помните, как в «Свой среди чужих, чужой среди своих»: «Чекист?» – «Чекист, чекист…»
– Не помню, – мотнул головой Гамерник, вдруг задумавшийся о чем-то своем. А думал он ни много ни мало о том, куда бы деть этого слишком уж шустрого «чекиста»: «Эх, кабы не его кореша-оперативнички, так и… "вздернуть на pee – и все недолга"… Чушь какая-то: я с каким-то мусором еду… и куда?! Крылова помянул… Ну, этот пес конвойный – псом и сдохнет… Блин, к чему это я?…»
Водитель внезапно и очень резко запарковался у садика, что близ Владимирского собора. Штукин даже ткнулся головой в подголовник переднего кресла. По спине водилы было видно, что он хорошо расслышал замечания Валеры о манере езды.
Гамерник пакостно ухмыльнулся:
– Ну, пойдем, сейчас подельников увидишь.
– С чего это «подельников»? – «включил дурака» Штукин.
Этот его вопрос остался без ответа.
Сергей Борисович уже выбрался из автомобиля и бодро зашагал в сторону небольшой кафешки. Внезапно он резко остановился, крутнулся на каблуках и по-дембельски схватил Штукина за ремень:
– Десять процентов от двух лимонов – это двести! Треть от трети – это тоже двести! Те, кто пойдут с тобой на вооруженный разбой, а вернее, поведут тебя, – это подельники! При ошибке вашей совместной или если что не так сложится, дадут тебе немного – процентов десять от века. А я за испуг, так как сдать меня вы, конечно, не захотите, получу ненужную мне мудрость…
– Почему это они меня поведут? – набычился Валера.
– Сейчас поймешь.
Они подошли к кафешке и вошли внутрь. Там за стойкой вдоль стены и лицом к ней сидели два парня. Они не оборачивались на входящих и выглядели очень спокойными. Они были одеты в дорогие свободные куртки и такие же свободные штаны. Затылки их совсем не были коротко остриженными. Несмотря на то, что оба сидели неподвижно, их тела выглядели упругими и готовыми к резким движениям.
Гамерник сразу же направился именно к этим ссутулившимся спинам.
– Приятного вам аппетиту! – поздоровался он. Сидящие не стали оборачиваться, лишь один из них приветливо покрутил кистью. В этом жесте было одновременно и хамство, и странное, но чувство собственного достоинства.
– Кушаем? – спросил Сергей Борисович для завязки разговора.
Один из двоих, тот, который крутил рукой, развернулся-таки:
– Кушают баре. Мы тут жрем.
– «Графские развалины», – уточнил, что именно они жрут, второй, так и не обернувшись.
Первый цепким взглядом окинул Штукина – так же остро глянул на Гамерника:
– С тобой?
– Да.
– Ну… Тебе видней. Звал – говори.
Сергей Борисович постарался не потерять лица перед Валеркой:
– Дожрете – я вас жду в садике напротив, у качелей.
Второй из «лифтеров» коротко хохотнул:
– Качелей[24]нам не надо!
Валерка смотрел на эту парочку, стараясь, чтобы это не выглядело разглядыванием в упор. Что-то было в этом ненормальное – вот так, в кафе, рассматривать людей, несколько месяцев назад чуть не убивших его, Штукина.
Валере пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать от них взгляд и пойти к выходу из кафе вслед за Гамерником.
…Шагая за Сергеем Борисовичем в садик и глядя ему в спину, Штукин с угрюмым сарказмом удивился про себя: «Вот и сподобился убивцам своим в зенки поглядеть… Но этот-то – дебил полный! Сам, без посредников, к ним вывел! Какой-то он… от земли оторвавшийся. Не иначе – сам себя внутренне неприкасаемым ощущает…»
Через несколько минут двое убийц вышли из кафе и подошли к Гамернику и Штукину. Сергей Борисович начал процедуру знакомства, и Валерка узнал вторые имена этой парочки: Перш и Сво. Перш своим странным неравномерным загаром на лице напомнил человека с Севера. Сво, наоборот, смахивал на осетина, но осетина не ярко выраженного.
Гамерник сразу обозначил предмет беседы:
– Валера сейчас объяснит, что надо сделать. Времени у нас мало, а денег там много. Много – это как в кино.
Никто из парочки ничего не ответил. Сергей Борисович внимательно оглядел их и чуть поднял голос:
– Я что-то не понял? Не вижу заинтересованности.
– А что говорить? – отозвался Перш и повис на руках на детской «шведской стенке», стоявшей рядом с качелями. – Валера нам все объяснит.
