так много, но достаточно слышал о вредных кислотах и помню, что их необходимо вывести из ископаемого, если конечно я хочу сделать торф пригодным к употреблению.
Несколько часов трачу на то, чтобы вытащить из болота несколько сотен торфяных лепешок. На второй сотне сбиваюсь со счету и перестаю считать, но с маниакальным упорством продолжал делать начатое. Да, я сам не до конца понимаю, где буду использовать эти «кирпичики» но закончиваю тогда, когда окончательно выбиваюсь из сил и с удовлетворением оглядываю проделанную работу. Торфяные лепешки греются на последних лучах солнца. А болото отныне высушенное представляет более чем благодатную почву для посева зерна. Другой вопрос, что зерна у меня нет…
День подходит к концу. Завтра с утра лепешки, получившиеся почти в форме кирпичиков надо будет перевернуть, чтобы получше просохли. За всем этим приключением с находкой торфа, у меня совершенно вылетает из головы, что полез я в болото с другими целями. За глиной… которая нужна для постройки дома. При всей полезности торфа из водянистых кирпичиков прямо сейчас не построить не то, что дом, они едва удержатся друг на дружке, попросту расползутся. Понадобится время, чтобы влага выпарилась. Ну а халупы, в которой можно переночевать и укрыться, у меня до сих пор нет.
Из последних сил собираю в охапку хворост и, недолго думая, стелю себе «спальное место» прямо на земле. Можно, конечно извернуться, нарубить ветвей, поставить шалаш… но не сегодня. Сил осталось разве что на то, чтобы улечься на свою новоявленную кровать и закрыть глаза.
Заваливаюсь на бок, отвернувшись от догорающего костра. Зеваю в полный рот и готовлюсь ко сну. И в обычной жизни меня бы вырубило сразу. Но сегодня я начал ворочаться. Мошкара, которой тут в изобилии, каким-то совершенно невообразимым образом умудряется кусать через ткань, тело чешется. Под ухом скрежещет какой-то жук. Через несколько минут стало понятно, что так просто мне не удастся уснуть. Приходится ложиться ближе к костру, здесь получше — исчезает мошкара, но появляется дым, от которого щиплет в глазах и першит в горле. Среди двух зол, как говорится… Располагаюсь удобнее и снова закрываю глаза. Ночь обещает обернуться кошмаром. Действительно, так себе удовольствие, когда тебя обдает жаром от костра и приходиться дышать гарью, но что есть, то есть.
Духом не падаю, только усмехаюсь про себя, представив как выгляжу сейчас со стороны. Видел бы меня сейчас Доброжир со своими двумя хлопцами. Вот так, криво или косо, но я обосновался в земле дреговичей, чудом спасся. Приходится признать, что те исторические знания, которыми я так или иначе обладаю, следует отправить в топку. История, которую я знаю и учил никуда не годилась, в реальности в 862 году все складывается совершенно иначе. Однако, ясно одно — это дата не зря названа во всех источниках ключевой. Пусть никакого прихода Рюрика с дружиной нет, по крайней мере в том понимании, в котором до потомков это приход доносит летопись. Но именно в это время начался передел славянских земель. Началась война. Жестокая, кровопролитная и всеобъемлющая. И в основе этой войны лежат самые обычные финансовые интересы, как бы прискорбно это осознавать. Варяги и хазары будто делят между собой какой-нибудь Черкизон — причиной спора стала торговля и торговые пути, над которыми стороны хотят получить контроль. Волжский торговый путь и легендарный путь «Из варяг в греки». От этой войны не скрыться даже в болотах дреговичей. Я понимаю, что мне необходимо готовиться к встрече с противником. Нового столкновения не избежать.
Глава 13
* * *
Ох…
Ах…
Ух…
У меня полный спектр чувств набрался за минувшую ночь. Ощущения такие, как будто в зоне боевых действий спал, в ожидании бомбежки. Тревожно, все время просыпался, ворочался, беспокоился как бы на рану не лечь, дабы хуже не стало. И только начал кемарить и засыпать, как настало утро следующего дня!
Теперь оежу с закрытыми глазами. Но чувствую через веко легкие прикосновения первых еще не смелых, первых солнечных лучей. Времени точного знать не знаю, но судя по тому, что по ощущениям сейчас раннее утро и только светает. Вряд ли позже пяти утра. Тело все крутит и ломит, как будто с жуткого перепоя проснулся. Ну не привык я спать на твердой земле, в походах и в тех спали в спальных мешках, а они куда как мягче будут — эх, как не хватает этой штуки сейчас, чтобы закутаться в чем-нибудь тепленьком с головой…
Будильник для пробуждения здесь тоже оказывается есть. Им выступают местные птицы. Громкие падлюки, горланящие на разный лад, чтобы им неладно было. Тут хочешь, не хочешь, а проснешься. Если в 21 веке ты привыкаешь к шуму, и не обращаешь внимания на громкие звуки с улицы, то в 9 веке ты столь же быстро привыкаешь к тишине. Поэтому даже дятел, дубасящий в ствол дерева своим длинным клювом, слышится тебе сродни звуку работающего отбойного молотка.
Тук-тук-тук.
Прямо по мозгам бьет, зараза.
Лежу с минуту с закрытыми глазами, уже не заснуть. Затем тупо открываю глаза, которые будто бы песком забиты. Веки тяжелые, опускаются, во рту привкус помойки. Я сразу же отрываю голову от «подушки», подымаясь со своей самодельной «кровати». Это в России 21 века, я всегда подолгу нежусь в кровати на мягком матрасе, собираюсь с мыслями, прихожу в себя после сна. Здесь на Руси 9 века подобные фокусы не прокатывают, и старые привычки придется отложить в сторону. Хотя, признаюсь, от такого тяжело отказываться. К хорошему быстро привыкаешь, да. Но отвыкаешь от хорошего не быстро. Но беру себя в руки, понимая, что обстоятельства изменились наглухо. Я теперь не на фрилансе работаю и не из своей квартиры, я теперь, не побоюсь этого слова, болотовладелец и работаю в лесу с целым ворохом нерешенных проблем и огромным списком задач, который только предстоит для самого себя сформулировать.
Что о проблемах… Во-первых, холодно, и на придавленной за ночь траве особо не понежишься, как бы не хотелось обратного. Проблема? Проблема, причем с большой буквы «П», и ее надо каким-то образом решать, думать поживее куда и как халупу у болотца ставить.
Во-вторых… да что перечислять — надо брать и делать, а не заниматься прокрастринацией. Вон, неплохо начать с того, чтобы подбросить хворосту в костер, дабы не затух окончательно. От костра уже не идет былого тепла, а проводить снова танцы с бубном-аля-трутом и рожать пламя из воздуха, у меня нет ни малейшего желания.
Сказано — делаю тотчас. Уже через
