полные любви. Днём Юра мужественный и сильный, кажется, его ничто не может сломить, а ночью он становится ласковым и нежным.
Я стараюсь не вспоминать о Марине и маме, чтобы не портить настроение и сказочную атмосферу. Потому что всё, что происходит со мной, действительно похоже на сказку.
Раньше я только мечтала искупаться в Эгейском море, а сейчас не только искупалась, Юра учил меня ловить волну на сёрфе. Я вставала, падала, он нырял за мной. Мы барахтались в воде, дико смеялись, захлёбывались солёной водой, но я была счастлива.
— Может, расскажешь мне, чему ты улыбаешься? — спрашивает Юра, снова подкравшись незаметно. Обнимает меня, целует в макушку, я едва достаю до его подбородка.
— Вспомнила, как мы купались, — отвечаю ему, продолжая смотреть на горизонт, где вода окрасилась розовато-серебристым цветом, словно превратилась в ртуть.
— Понравилось?
— Конечно. Как такое может не понравиться?
— Это хорошо. Хочу, чтобы ты получила максимум удовольствия от всего.
Белоснежные стены города оттеняют воду и небо, и я любуюсь сочетанием горного пейзажа с морским.
— До сих пор не могу привыкнуть к этой красоте. А ещё когда представляю, что в этих местах происходили исторические события даже мурашки по коже.
— Угу, — соглашается Юра и проводит пальцами по моей руке, создавая ещё больше мурашек.
— А ты знаешь, почему Эгейское море назвали так? — спрашиваю его.
— И почему же?
Я уверена, что Юра и сам знает, но он всегда внимательно слушает то, что я ему рассказываю. Хотя, возможно, делает вид, но мне приятнее думать, что он всё же слушает.
— Море назвали в честь Афинского царя Эгея. Он бросился со скалы в море, решив, что его сын Тесей был убит Минотавром на Крите. Вот такая грустная история.
— и какой вывод можно сделать из неё?
— Что нельзя отчаиваться. Надо верить в хороший финал до последнего.
— Умничка, — Юра наклоняется и целует меня в губы.
— Этим ты меня и зацепила. Люблю сильных людей.
— Ты считаешь, что я сильная? — поднимаю удивлённо брови.
— Конечно. То, что случилось с тобой, не каждый выдержит.
Юра смотрит серьёзно, без тени улыбки. В такие моменты я всегда полностью поглощена им. Я ценю эти моменты,
— Только теперь ты под моей защитой. Я больше не позволю никому обижать мою девочку, — говорит очень тихо и прижимает меня.
— Смотри, не разбалуй меня. А то привыкну и превращусь в кисейную барышню.
— Тебе можно.
* * *
День нашей свадьбы я запомню навсегда. Неспешное утро, лёгкий завтрак и подготовка к церемонии, занимает три часа. Визажист, которого нанял Юра, делает мне лёгкий макияж, причёску. Платье для свадьбы я выбрала напоминающее греческую тогу. Лёгкую, чтобы не сковывала движения.
У нас нет гостей. Церемония рассчитана только на двоих. А мне никто больше и не нужен.
Площадка, на которой должна состояться церемония, белоснежная с такой же белоснежной беседкой и цветами.
У меня даже возникает ассоциация с раем. Слишком всё вокруг совершенно и идеально. А самый идеальный — это человек, стоящий у алтаря. Юра в безукоризненно сидящем на нём костюме, выглядит великолепно. А судя по тому, как он пристально смотрит на меня, пока я подхожу, он тоже оценил мой вид.
— Ты восхитительна! — шепчет Юра, сжимая мои руки.
И эти слова останутся навсегда в моём сердце. Я не помню, что говорит священник, из памяти вылетает совершенно момент, когда я отвечаю «да». Помню только пристальный взгляд Юры и его улыбку.
А после клятв и фотосессии в порту нас ждёт яхта.
Мне помогают переодеться, и на палубу я уже захожу в более простом платье, но также белоснежном.
Специально нанятый фотограф следует за нами по пятам, и через час Юра его отправляет отдохнуть. В море уже выходим без фотографа. На яхте остаёмся мы одни и команда, но они почти не выходят на палубу, чтобы не мешать нашему отдыху.
Постепенно от волн у меня начинает кружиться голова.
— Ты главное, не смотри в одну точку, смотри на землю, тогда не будет укачивать.
Но мне не помогают советы. Через час я уже даже подняться не могу, слабость ужасная, голова кружится. А я расстроена, что такая шикарная свадьба испорчена моим организмом, который, как оказалось, подвержен морской болезни.
— Если хочешь, мы можем вернуться на землю, — предлагает Юра, поглаживая мою спину.
— Может, пройдёт, — я всё ещё не теряю надежду, дожить до конца путешествия.
— Малыш, если тебе плохо. Зачем себя мучить. Давай вернёмся. Проведём ночь в отеле.
— Я так хотела прокатиться на яхте, но не думала, что всё испорчу. Прости, — я едва не плачу о расстройства.
— Ничего страшного не случилось. Кто-то боится высоты, кто-то глубины, а твой организм не любит качку. И это нормально, Лиза.
Поддавшись уговорам Юры, мы всё-таки возвращаемся на землю.
Юра всю дорогу до отеля несёт меня на руках. Слабость такая, что я даже шага сделать не могу. Он даже раздевает меня, а у меня нет сил ему возражать. Я проваливаюсь в глубокий сон, успев, подумать только, о том, вдруг я какую-нибудь заразу подцепила, и поэтому мне так плохо.
А утром тошнота и головокружение не проходят.
Я едва успеваю добежать до ванной, и меня выворачивает вчерашним ужином.
Липкий холодный пот выступает на всём теле. Чувствую, как Юра поднимает мои волосы, скручивает, зацепляет заколкой.
— Может врача вызвать? — спрашивает меня. — Что ты вчера ела?
— Креветки, кажется.
— Получше? Может, пойдёшь, ляжешь?
Киваю. Он помогает мне дойти до кровати, и я снова проваливаюсь в дремоту.
кажется, прошло несколько секунд, когда Юра пытается разбудить меня.
— Лиза, как ты?
— Также, — бормочу еле слышно.
Чувствую, как он поднимает меня на руки и несёт куда-то, мы едем в машине, а когда снова прихожу в себя, уже лежу на кушетке в больнице. Юра сидит рядом, смотрит так странно, тяжело. Сжимает мою руку.
— Мы в больнице, — сообщает мне, когда замечает, что я лежу с открытыми глазами.
— Я поняла.
— У тебя взяли кровь. Скоро будет результат.
Киваю.
— Можно воды? Во рту пересохло.
Выпиваю несколько глотков. Даже немного лучше чувствовать себя начинаю.
Через полчаса приходит врач и что-то говорит. Я плохо понимаю и смотрю на лицо Юры, чтобы по нему понять всё ли нормально со мной.
А Юра будто в статую превращается. Сжимает мою руку до боли, через несколько секунд отмирает и поворачивается ко мне.
— Что-то серьёзное? — спрашиваю, а у самой сердце замирает, и всякие мысли проносятся в голове и про рак, и про последнюю стадию. Это было бы очень подло
