понять, что не отвернется, не бросит…
Улыбнувшись, я пробежалась усталым взглядом по двору. Солнце уже взошло, но на улицах еще не было практически ни души. Возможно, именно поэтому меня и привлекло какое-то движение внутри одной из припаркованных во дворе машин…
Тем более, что автомобиль был мне знаком.
Удивлённо изогнув бровь, я направилась прямиком к этой машине…
Дверца тут же открылась мне навстречу.
— Что ты тут делаешь? — поинтересовалась я, встретившись глазами с человеком на водительском месте.
Глава 28
Ответом на мой вопрос стала знакомая кривая усмешка.
— А ты как считаешь — что я тут делаю? — произнес Роман насмешливо, но глаза его при этом оставались серьёзными.
— Учитывая, что сейчас шесть утра, а ты в чужом дворе, вариантов может быть множество и при этом — ни одного нормального.
Он вздохнул, точно признавал свое поражение. Покачав головой — скорее на собственные мысли, чем в ответ мне, вылез машины, оказавшись так близко, что это породило во мне очередное чувство неловкости и при этом… предвкушения.
Вспомнился тот неожиданный, но такой острый поцелуй на улице. Как давно меня не целовали с таким желанием, с такой страстью? Да и целовал ли тот же Саша вот так — несдержанно, безумно — хоть раз?
Глупо, наверно, было даже сравнивать. Муж никогда меня не хотел по-настоящему. Но хотел ли Рома? Или это тоже было не более, чем актом мести «любимому» родственничку?
Впрочем, жизнь с Сашей, а главное — его предательство, научили меня одной простой вещи. Тому, что куда важнее то, чего хотела я сама.
А я была живой. Была женщиной, которая почти и забыла, что это вообще такое. И невозможно было отрицать, что Роман вызывал во мне отклик — по крайней мере, физический. Так почему же было не сделать то, чего мы оба, быть может, хотели?..
Тем более, что о чем-то серьёзном речи совсем не шло. Да и мне это было совершенно сейчас не нужно.
— Ну и что решила? — донёсся до меня голос Романа, в котором привычная весёлость смешалась с нежданной серьёзностью, будто ответ ему был и в самом деле важен.
Я растерянно моргнула, очнувшись от своих мыслей, невольно покраснела…
— О чем ты?
Он улыбнулся — иронично и ласково одновременно.
— У тебя все мысли на лице написаны. Решила, стою ли я твоего внимания?
— Я не…
— А вот я — решил. Что хватит, пожалуй, ждать. Потому что женщина, которая находится сейчас в такой жизненной ситуации, вряд ли сама мне позвонит… Кстати, почему ты пешком? Шурик отобрал у тебя машину?
Он так резко сменил тему, что я даже не сразу нашлась, что сказать. Мотнув головой, решила сначала ответить на последний вопрос…
— Нет. Просто не хотела ехать за рулём уставшая после ночной смены — это небезопасно. А теперь ты объясни мне все же толком… ты что, настолько хотел меня увидеть, что просидел тут всю ночь?
Он рассмеялся. Мне и самой было смешно от подобного предположения, но, тем не менее, на дворе было раннее утро, а Роман в это время не спал, а ждал меня у дома…
— Должен тебя огорчить — я не настолько романтичен, — хмыкнул он. — Да и какой толк Ромео сидеть под окнами Джульетты, если предмета воздыхания дома нет?
Я выразительно выгнула бровь, давая понять, что он так и не ответил на мой вопрос.
— Я приезжал вечером, — пояснил Рома. — Открыла твоя мама — чудесная, надо сказать, женщина — и объяснила, что ты уехала на подработку на всю ночь.
— И ты?
Он усмехнулся.
— Я поехал домой, чтобы вернуться утром к твоему приходу. Вот и вся история.
— Действительно, никакой романтики, — пошутила я, не зная, как ещё реагировать.
— Я предупреждал, — отозвался он в тон мне.
Мы оба замолчали. Каждый, возможно, ждал от другого хоть намёка, хоть слова… и каждый не понимал, как продолжить разговор, но при этом… заканчивать его тоже не хотелось.
От нараставшей неловкости нас избавил внезапный окрик. Того, кого я совсем не ожидала больше здесь увидеть. И тем более — в такое время.
Нетвёрдой походкой, явно нетрезвый, к нам приближался Саша. В глазах его горела ненависть, рот кривился в отвращении…
— Так вот почему прогнала меня, — выплюнул он, оказавшись рядом. — С этим, значит, спуталась? И давно это у вас? Может, ты мне ещё и изменяла? Права была мама… ты — самая обыкновенная ш…
Поток его речи резко прервался, потому что Рома взял его за грудки и встряхнул так, что у того нижняя челюсть с ужасающим звуком стукнулась о верхнюю…
— Ты мне надоел, Шурик, — спокойно заметил Рома и, даже не меняя ровного выражения лица, приложил Сашу о борт своей машины.
Тот покачнулся, попытался уцепиться за ручку дверцы, чтобы не упасть…
— Брось его, — вмешалась я. — Он же пьян.
— С удовольствием, — бесстрастно откликнулся Роман и в следующее мгновение Саша уже лежал у моих ног, а ступня Романа прижимала его к асфальту — несильно, небольно, но так, чтобы подняться он не мог.
— Извинись перед Настей, — потребовал ледяным тоном, какого я никогда ещё у него не слышала, Рома.
Саша сделал какое-то нечеловеческое усилие, сбросил с себя ногу Ромы — впрочем, тот ему это попросту позволил — и, приподнявшись на локтях, посмотрел на меня.
Но с губ его сорвались вовсе не извинения.
— Дура, — процедил он с презрением, — да у него баб знаешь сколько было? Будешь очередной подстилкой на одну ночь…
Я рассмеялась — громко, не сдерживаясь.
— То ли дело ты, Саш. У тебя-то одна Катюша и на всю жизнь!
Перевернувшись так, что сумел встать на корточки, а потом, опираясь на бок машины, на ноги, Саша проговорил…
— Я же тебе сказал… все сказал. Не хочу я… с ней. Ты что, не поняла?
Я устало вздохнула. Водевиль на одну и ту же тему уже порядком затянулся и успел утомить.
— Ты зачем пришёл-то, Саш? — спросила терпеливо.
— Я хотел видеть своих детей! Имею право! А эта старая карга не пустила меня домой, а ты… а ты… дрянь…
Его носило из стороны в сторону, словно на эмоциональных качелях. Бросало от оскорблений — к мольбе — и обратно. Было ясно: все это — от беспомощности. От невозможности повлиять на ситуацию. От того, что больше вообще ничего не решал.
— Вероятно, потому, что это не твой дом, — сухо отчеканила я. — Что же касается детей — с ними ты теперь будешь видеться только по
