внизу.
— Хочешь пообедать и все обдумать? — предлагаю я.
— Хорошая идея.
Она направляется к двери, но я преграждаю ей путь.
— Не двигайся.
Я направляюсь к машине, чтобы взять корзину для пикника, лежащую на заднем сиденье, и возвращаюсь с ней в руках.
— Что это такое? — удивляется она, когда я начинаю распаковывать бутерброды, напитки и десерты.
— Я подумал, что у нас будет насыщенный день. Топливо — это важно.
Мы сидим на одеяле, которое я принес, чтобы застелить пол. Мы едим и разговариваем, и мне приятно видеть ее улыбку.
— Спасибо, — говорит она, протягивая руку за одним из печений, приготовленных на десерт. — Это было действительно заботливо с твоей стороны — взять ради меня выходной на все утро.
— С удовольствием. И у меня назначена встреча сегодня днем перед тренировкой, — я колеблюсь. — Это терапия.
Ее брови взлетают вверх, когда она доедает печенье.
— Я не знаю, о чем ты будешь говорить, и ты не обязан мне рассказывать, но надеюсь, что это поможет.
Я пытаюсь выразить словами некоторые из мрачных мыслей, которые крутились в моей голове на протяжении нескольких месяцев.
— Я так долго пытался быть лучшим. Я жаждал конкуренции и был готов бросить все ради победы. Но при этом игнорировал другие части себя, те, которые заставляли меня чувствовать себя слабым. Я больше не могу их игнорировать.
Она медленно кивает.
— Я перебирала в памяти то, что произошло в Лос-Анджелесе. Я бросила тебя, когда ты был на самом дне. Мне жаль.
От удивления я нахмурился.
— Ты поступила правильно. Я никогда не хотел заставлять тебя чувствовать себя плохо. Или плохо себя чувствовать из-за того, что тебе хорошо.
Она выдерживает мой взгляд, и я воодушевляюсь доверием на ее лице.
— Однажды ты сказала, что всегда будешь ставить на меня. Так вот, я всегда буду ставить на тебя.
Она доедает печенье и перекладывает его обратно на ладони.
— Это тот самый случай, — решает она, оглядываясь по сторонам из своего сидячего положения.
— В таком случае…
Я беру вторую корзину, в которой лежит бутылка шампанского и ведерко со льдом. Она смеется от восторга, когда я откупориваю пробку.
— Это как в том шоу, где они покупают свадебные платья и пьют шампанское, когда говорят «да».
— Я подумал, что мы будем праздновать, если ты найдешь студию, — я наливаю шампанское в два бокала и протягиваю ей один.
— Я люблю шампанское, — признается Нова. — Мне все равно, если оно модное. Как можно пить пузырьки и не чувствовать себя праздником?!
Я ухмыляюсь, глядя на нее. Черт, как же она прекрасна в таком виде.
По правде говоря, я уже устал от этого перерыва. Я хочу, чтобы у нас с ней было миллион маленьких праздников, подобных этому. Это будущее, в которое я хочу верить. Ради которого я готов работать.
— Теперь нам нужно найти тебе агента, — бормочу я над своим бокалом, пока она радостно потягивает.
— Агенты проверяют сообщения? — ее улыбка немного увядает, когда она морщит нос.
— Обычно нет. А что?
— Кто-то связался со мной в социальных сетях. Думаю, это может быть Брэд.
Я мгновенно настораживаюсь.
— Брэд — это твой бывший?
— Да. Я не ответила.
Черт, что это, неделя мудаков?
— Я разберусь с этим.
— Нет, — она кладет ладонь мне на плечо. — Ничего не случится, и Брэд не собирается показываться рядом со мной, с тем, кого он бросил, или с бизнесом, из которого он украл деньги.
Она улыбается, но я даже близко не доволен.
Нова поворачивается обратно к пространству.
— Это идеально. Мне нужно срочно связаться с риэлтором. Она сказала, что у нее есть заинтересованные арендаторы.
Я не говорю ей, что уже внес залог в пять тысяч долларов за каждое помещение, которое мы смотрели, чтобы риелтор придержал их до решения Новы.
Приглашаем вас на вечеринку Кайла Бэнкса в честь Хэллоуина.
Костюмы обязательны.
Никаких фотографий.
19
НОВА
Я крадусь вниз по лестнице из своей комнаты. Когда я натыкаюсь на место на деревянном полу, которое скрипит, я вздрагиваю.
Харлан в гостиной смотрит игру. Мари укачивает Эмили в углу.
Ворчун: Передумала?
Сообщение Клэя подсвечивает телефон в моем кармане.
На этот раз я прячусь не от Мари и Харлана, а только от ребенка.
Я набираю ответ.
Нова: Скоро буду.
Я надеваю туфли и проверяю свое отражение в зеркале, прежде чем выскользнуть за входную дверь. Мои волосы собраны в светло-розовый хвост, а голубое мини-платье расширяется на бедрах благодаря яркому радужному поясу.
Машина Клэя стоит в конце подъездной дорожки, и я, тяжело дыша, тянусь к ручке.
— Скажи мне, что ты не спускалась по водосточной трубе, — бормочет он, когда я вваливаюсь внутрь.
— Почти. У Эмили сейчас сложный период. Клянусь, бабочка хлопает крыльями на другом конце комнаты, и этот ребенок просыпается.
С тех пор как он помог мне найти студию, мы переписывались, но оба были заняты, и у нас не было времени на личную встречу. Сегодня вечером он предложил меня подвезти, сказав, что подвозит еще несколько человек.
— А где Новичок? И Джей? — спрашиваю я, понимая, что мы одни.
— Они, э-э, решили ехать в одиночку.
Я тянусь за ремнем безопасности.
— Так что никаких нянек.
— Ты имеешь в виду их или нас?
Голос Клэя легкий, но в нем есть нотки, которые заставляют мое сердце биться быстрее.
Оказавшись наедине с ним, все меняется.
Мы не занимались сексом со времен клуба, и каждый раз, когда я вижу его, я хочу его. Черт, как же я хочу его.
Он переключает передачу и выезжает на дорогу, останавливаясь, чтобы проверить, нет ли пробок. В то же время он медленно осматривает мой наряд, задерживаясь на нескольких местах.
— Ты — радуга, — говорит он. Клэй проводит пальцем по ярко-фиолетовой звезде на моей щеке. — Ты хорошо выглядишь.
— Меня вдохновил рисунок на лице. А как насчет тебя?
— У меня нет костюма, — он сворачивает на улицу.
— Я так и думала, что ты это скажешь, — я с блеском достаю купленную корону. — Теперь ты король поля.
Он наклоняет голову, чтобы я могла надеть ее на макушку. Когда он выпрямляется, корона почти задевает крышу машины, но это неважно. Он мощный и сексуальный.
— Как тебе студия? — спрашивает Клэй.
— Отлично. Я заканчиваю работу над произведениями для выставки в Нью-Йорке на следующей неделе, — сдвигаюсь, скрещивая ноги.
— Ты пригласишь меня?
— О, Боже. Пожалуйста, не приходи. Мне нравятся эти работы, но я все еще учусь быть более толстокожей после Лос-Анджелеса. К тому
