шаг навстречу толпе, повернулся лицом к Белому, протянул в его направлении руку и произнес громким голосом:
— Повелеваю отпустить Белого на свободу! Он может идти, куда пожелает.
В ответ повисла тишина. Горожане недоуменно моргали глазами. Они ожидали увидеть, по крайней мере, очередную порку. Кто-то выкрикнул:
— Славян шутит! У него своеобразное чувство юмора.
— Нет! Я не шучу! — голос Славяна стал еще громче. — Если вы доверяете мне, то отпустите Белого!
Я положил Славяну руку на плечо и тихо сказал ему:
— Зачем ты поступаешь так? Ведь люди ждут зрелища, а справедливость требует: зло должно быть наказано.
Славян решительно, но спокойно произнес:
— Зло будет наказано, но я хочу дать всем понять, что новая власть против насилия.
— А ведь они творили над вами насилие, — опять сказал я главе города так, чтобы не слышали люди из толпы.
— Да! Но мы должны быть милосердными и не отвечать на зло злом.
— Ты за всепрощение? — удивился я. — Может, и дворец ему вернешь?
— Нет, дворец будет общей собственностью, а он пусть живет там, где захочет, — сказал мне Славян и обратился к толпе:
— Пусть его накажет Всевышний, если сочтет нужным! Белый может быть свободен!
Славян замолчал, толпа возбужденно загудела, но люди стали потихоньку расходиться. Славян подошел к эшафоту, протянул руку Белому, помог тому слезть.
— Воистину, ты святой! — сказал Белый. — Прости меня за все.
Я подумал, что Славян — слишком добр для руководителя крупного города. Наверное, его и выбрали за его доброту. Здесь люди в основном добрее, чем в моем родном мире, и больше уважают добрых людей. Но во время революций и войн доброта — плохой союзник восставших. Ведь врагов нужно изолировать или уничтожать, чтобы не вредили делу революции.
Я еще раз спросил Славяна:
— Ты не отменишь своего решения?
Глаза мужчины сверкнули, в них читалась решимость:
— Нет! Пусть идет! Добро порождает ответное добро.
— Не всегда это так, — возразил я. — Но настаивать не буду. Пусть он идет! Хотя мне и не по нраву такое милосердие, но, возможно, в нем тоже есть смысл. Впрочем, пусть Белый хотя бы подпишет клятву, что не будет вредить вам и нашей революционной армии.
Бумагу быстро составили, Белый ее подписал.
Я махнул рукой Белому: иди с глаз долой!
Неохотно толпа расступилась, Белому все же дали дорогу. Они шел, напряженно озираясь и ускоряя шаг. Вдогонку ему полетел камень, но не задел.
— Не трогайте его! — крикнул Славян.
Белый почти побежал. Быстро бегать он не мог в силу возраста и перенесенного короткого, но мучительного пленения.
Послышался голос из толпы:
— Он еще вернется сюда с гвардейцами, и живые позавидуют мертвым!
— Организуйте хорошую оборону и достойную встречу! — громко сказал я. — Ваши кузнецы готовят подарки непрошенным гостям, а мы двинемся дальше, чтобы продолжить свою освободительную борьбу.
Когда народ стал покидать площадь, я опять обратился к Славяну:
— Напрасно все-таки мы отпустил Белого. Это палач, на его совести полно преступлений.
— За один день под твоим командованием в городе было отправлено на тот свет много людей, — напомнил Славян.
— Так это было в бою! С точки зрения режима ушастых я, действительно, преступник, заслуживающий самой жестокой кары. Но власть поменялась! А при смене власти революционным путем преступниками становятся те, кто прежде имел власть и богатство, а победившие провозглашаются героями. Но чтобы удержать власть, восставшие не должны проявлять милосердие к своим врагам, ведь у них и их последователей сохранится желание вернуть потерянную власть и богатства. И бунты без жертв не обходятся. Но в нашем случае эти жертвы принесены на алтарь благородной цели.
— Кто знает, может, и палач станет добрее, если с ним по-доброму, — ответил Славян.
— Наивные слова доброго человека, — возразил я. — Смотри, не перегни палку в своем благородстве! Мой тебе совет: будь жестче и требовательнее. Ты слишком добрый, тебя быстро «съедят».
— Я не могу жестко, всегда действовал добротой.
— Ценю добрых людей. Только вот справедливость приходится добывать кровью.
— Кровь и плеть — не лучшие стимулы при установлении справедливости, — ответил Славян. — Насилие хоть и порождает внешнюю покорность, но зажигает бунт в душе!
— Так установить равенство при распределении богатств без насилия над богачами не получается. Алчность так называемой элиты ведет к бунтам и революциям. Если бы богачи не были слишком жадными и делились с бедными, если бы они ради перераспределения богатств не затевали войны, не проводили бы экспериментов над народом, бунтов и революций не возникало бы.
Славян произнес:
— Справедливость оправдывает жестокость, но только в той мере, которая не превращает жертву в палача! Я не собираюсь разубеждать вас прекратить справедливую борьбу. Да, будет больно, еще погибнут люди. Но единственное, что может оправдать пролитую кровь — если в результате перестанут литься слезы!
— Для этой цели меня и прислали к вам боги, — ответил я, но увидел на лице Славяна скептическое выражение.
Мужчина ничего не стал говорить про богов, он только спросил:
— Может, останетесь в городе?
С нами спокойнее, но у нас другие планы. Ведь для восстаний и революций время — важнейшая ценность, поэтому уже утром войско вновь должно было выступить в поход. Питер мы взяли уверенно, наше войско пополнилось добровольцами и стало еще сильнее. Следующей целью был город Новгород…
Ко мне подошла Аленка и сообщила, что Александр Непомнящий желает видеть меня.
— Как его речь на радио? — спросил я.
— Все нормально. Он хочет посоветоваться с тобой по какому-то важному вопросу.
Александр ждал меня в одной из комнат дворца, который ранее принадлежал Белому. В нем остановились мы, руководители восстания.
— С голубиной почтой поступило донесение, что в Москве Нитуп формирует для подавления нас большое войско под командованием самого Шоги, начальника всей национальной гвардии. В ближайшее время войско выступит в нашем направлении. Решил с тобой посоветоваться.
— Этого следовало ожидать, — ответил я. — Слушаю тебя.
Александр стал рассуждать:
— Шога будет иметь войско, скорее всего, превосходящее пока по численности наше. Есть вариант остаться здесь и сидеть в крепости, ее сложно будет взять. Но Шога блокирует крепость, возможно, попытается взять ее, а мы можем нанести контрудар. Второй вариант: идти, как и планировали, на Новгород. У нас уже более трех тысяч ратников и их число постоянно прибывает. Мы в состоянии взять Новгород, особенно если местное население нам поможет. Но Шога тогда может овладеть Питером, а потом начать преследовать нас. Есть еще и третий вариант: самим пойти на встречу Шоге, устроить ему ловушку, чтобы разбить основные силы противника, а потом сразу двинуть на Москву, ослабленную потерей главного войска
