— Стоять! — останавливает его голос. Разворачиваюсь и натыкаюсь на разъяренный взгляд темных глаз. Вы только посмотрите на него! Он еще и сердится на меня.
— В следующий раз сообщайте мне о каждом своем шаге, иначе закрою дома до приезда родителей, — смотрит на Яну, а потом на меня. Киваю и разворачиваюсь.
— Хорошо, — пищит Яна и обгоняет меня на лестнице. — Вот тебе и погуляли, — бурчит тихо и исчезает в своей комнате.
Подаю на кровать и улыбаюсь. Не знаю почему мне так весело, но его суровый взгляд больше похож на обиженный. Неужели я ошиблась, и он действительно ничего не чувствует ко мне, ведь чувствовалась симпатия. Его прикосновения были настоящими. И слова… Я уверена, что они шли из самого сердца. Лежать долго не выходит, потому что очень хочется пить. Фу, никогда больше не буду пить пиво, от него только хуже. Переодеваюсь в шорты и футболку, но макияж решаю пока не смывать. Хотя уже поздно, но спать я не собираюсь. Посижу красивой хотя бы в своей комнате, если вечеринку нам испортили.
Открываю дверь комнаты и прислушиваюсь. На кухне свет не горит, поэтому спускаюсь на пальчиках и наливаю себе стакан воды. Выпиваю ее у окна и застываю, глядя на полнолуние за окном. Красота. Вот бы прогуляться по улице, насладиться запахом пожелтевших листьев и легким ароматом дыма. Сзади что-то стукает, и я резко разворачиваюсь. Силуэт у стола заставляет испуганно вскрикнуть, и только потом доходит, что это Кирилл. Чудом удерживаю стакан в руке и не разбиваю его.
— Ты меня испугал.
— Я не крался на носочках. Наверное, ты о чем-то замечталась, — отвечает не очень приветливо.
— Может быть, — пожимаю плечами, словно он видит меня в темноте и подхожу к крану, чтобы помыть стакан. Света с улицы достаточно, чтобы ориентироваться на кухне. Ставлю стакан сушиться и собираюсь покинуть кухню, но проход загораживает Кир.
— Ты где была? — спрашивает, будто Яна ничего ему не говорила.
— На вечеринке, — говорю спокойно.
— Почему меня не предупредила? — в голосе раздражение.
— А должна была? — смотрю в его лицо, но эмоции разобрать тяжело. Хочется включить свет, чтобы ни одно движение его прекрасного лица не скрылось от меня.
— Если ты забыла, могу напомнить, — терпеть не могу такой его тон. — Ты моя девушка.
— Фиктивная, — не удерживаюсь от напоминания.
— Полина, не заводи.
— А то что? — смело поднимаю подбородок, но сердце уже давно валяется в нокауте. Оно не выдержало волнения.
— Ты же понимаешь, что ходя по таким вечеринкам, ставишь под сомнение наши отношения?
— Какие? Фиктивные? Их можно подвергнуть сомнению? — вероятно, это все пиво. Точно, оно. Но вчерашнее оскорбление активно просится на свободу.
— Ты хочешь настоящие? — рявкает, отрывается от двери и подходит ближе. — Серьезно? Со мной? — еще один шаг, но я отступаю. Не нравится мне его тон. Кирилл злой.
— Возвращайся в свою комнату, — подходит очень близко, а мне некуда отступать. Киваю и собираюсь уйти, но сегодня, наверное, мне точно подсыпали что-то в пиво. Какую-то сыворотку правды, что ли. Неожиданно для себя кладу ладонь на его грудь, туда, где бьется сердце. Чувствую его уверенный ритм и пытаюсь увидеть хоть что-нибудь теплое в его глазах. Знаю, что он удивлен, даже света не нужно.
— Ты не такой плохой, каким хочешь казаться, — говорю очень тихо. — Не сухарь. Здесь, — нажимаю на область сердца, — живет другой мужчина. Нежный и заботливый, и ты нравишься мне именно таким, — срываюсь на последнем слове и вылетаю из кухни. Поднимаюсь на второй этаж, закрываюсь в комнате и падаю на кровать. Буду ли жалеть об этом завтра? Не знаю. Но сейчас я рада, что сказала то, что давно не дает покоя.
Глава 20 "Везде она"
Кирилл
— С каких пор ты снова начал курить? — спрашивает Ник, садясь за столик в ресторане.
— Не спрашивай, — отвечаю раздраженно. Я всю ночь не спал, у меня куча дел на сегодня и важное совещание, а я… Думаю о ней как будто сошел с ума, или выпил зелье какое-то.
— Ого, — смотрит на пепельницу. — Давно ждешь?
— Нет, только пришел, — ворчу и делаю глоток черного кофе без сахара. Это пятая чашка за сегодня, чтобы не уснуть.
— Проблемы на работе? — спрашивает друг.
— Нет.
— Дома? — продолжает взволнованно.
— Говорю же, не спрашивай, — выдыхаю дым, гашу окурок и допиваю кофе. У меня проблемы в штанах, хожу в полной боевой готовности, только вспомню о Полине в том соблазнительном белье… Или вчера на кухне, в шортиках… Бля, это какое-то издевательство! Да у меня в подростковом возрасте такого не было. Будто одержим ею.
— Влюбился? — начинает ржать Ник, а когда видит мой взгляд, застывает с открытым ртом. — Что? Правда?
— Неправда. Что будешь заказывать? — хочу прекратить его веселье. Открываю меню и внимательно читаю его состав. Сразу выбираю стейк, потому что хочется чего-нибудь питательного. Смотрю на друга, он с ухмылкой просматривает меню.
— Как там Полина? — спрашиваю, чтобы сменить тему.
— Кто? — внимательно смотрит на меня.
— А у тебя много девушек? — снова начинаю раздражаться. Я сегодня, как спичка, которая загорается сама по себе.
— Нет, одна, но зовут ее Марина, а не Полина.
— Бля, за что мне это? — врезаю по столу и склоняюсь лбом на ладонь. — Только о ней и думаю.
— О Марине? — шокировано переспрашивает Ник.
— Да при чем здесь твоя Марина? О Полине.
— О какой еще… Аааа, Полине? — протягивает он. — Да ведь она…
— Угу, ровесница моей сестры. Знаю, я безумец.
— Ого! Что между вами что-то есть?
— В том-то и дело, — вздыхаю. — Я скоро взорвусь от одного взгляда на нее.
— Вот это, друг, ты вляпался, — серьезно говорит Ник. — Впервые вижу тебя таким.
— Верю, — хмыкаю и начинаю есть.
Даже стейк в любимом ресторане мне кажется не таким. Ничто, по сравнению со вкусом ее сладких, немного неумелых поцелуев. Я точно одержим ею, другого объяснения не нахожу. Друг молчит. Представляю, что он думает. Несколько недель назад я клялся, что больше никогда не вляпаюсь в отношения, а сегодня… Сегодня я уже в этом сомневаюсь. После вчерашних слов Полины меня атакуют сомнения. Нежный и заботливый… Ладно, с заботливым можно согласиться, потому что я старший брат. Хочешь не хочешь, а о малой будешь заботиться. Но нежность… Где она ее увидела? Ох, Полина… И почему я в тот день повез ее домой? Почему не вызывал такси. Она — запретный плод, ваза, которую в детстве мама строго запрещала трогать, чтобы не разбить. Мне нельзя ее трогать, она не такая. Но так хочется, что сносит крышу.
— Кир, — обращается ко мне Ник, — ну, ты это… Может тебе снять напряжение? Сам знаешь как, и где, — несет фиг знает что. Мое напряжение снимется только с ней. Никого другого не хочу. — У тебя ведь была эта, как ее?
