игры.
С 1960 года общая стоимость проведения Игр - шестинедельных соревнований, включая Паралимпийские игры, которые проводятся раз в четыре года, - выросла впечатляюще и теперь исчисляется десятками миллиардов долларов. Все летние и зимние Олимпийские игры с 1960 года, по которым имеются данные, выходили за рамки бюджета. В среднем превышение составляет 157 процентов в реальном выражении. Из двадцати с лишним категорий проектов, которые мы с командой изучаем, только хранение ядерных отходов имеет больший перерасход средств. Еще страшнее то, что превышение бюджета соответствует распределению по закону мощности, а это значит, что действительно экстремальные превышения встречаются на удивление часто. Нынешним обладателем олимпийского рекорда, который никому не нужен - превышения расходов - является Монреаль, который в 1976 году превысил бюджет на 720 процентов. Но благодаря закону мощности, скорее всего, это лишь вопрос времени, когда какой-нибудь неудачливый город станет новым олимпийским чемпионом.
Есть много причин для печального послужного списка Олимпийских игр, но во многом объяснение кроется в том, как Игры агрессивно маргинализируют опыт.
У Игр нет постоянного хозяина. Вместо этого Международный олимпийский комитет (МОК) призывает города подавать заявки на проведение каждых Игр. МОК предпочитает переносить Игры из региона в регион, с континента на континент, потому что это отличный способ продвижения олимпийского бренда и, следовательно, отвечает интересам МОК - то есть это отличная политика. Но это также означает, что когда город или страна выигрывают право на проведение Игр, скорее всего, ни у города, ни у страны нет никакого опыта в этом деле. А если они и принимали Олимпиаду раньше, то это было так давно, что люди, которые занимались этой работой, уже ушли на пенсию или умерли. Лондон, например, принимал Олимпиаду дважды - с промежутком в шестьдесят четыре года. Токио принимал Олимпиаду дважды - с промежутком в пятьдесят семь лет. Лос-Анджелес будет принимать Олимпиаду дважды, с промежутком в сорок четыре года. Одним из решений было бы нанять в города, принимающие Олимпийские игры, людей и компании, которые выполняли работу четырьмя и восемью годами ранее, что в определенной степени и происходит. Но политика никогда не позволит этому возобладать. Счет за проведение Олимпийских игр огромен. Только пообещав местным жителям выгодные контракты и рабочие места, правительства могут заручиться поддержкой заявки. И неважно, кто будет выполнять эту работу - местные жители или профессиональные олимпийские кочевники, - у принимающей стороны не будет опыта руководства такой рабочей силой по вышеуказанным причинам.
В результате, даже если Игры будут повторяться каждые четыре года, опыт проведения Олимпиады не будет способствовать положительной динамике обучения. Олимпийские игры вечно планируют и проводят новички - этот недостаток я назвал "синдромом вечного новичка".
Вдобавок к этому - гордость и стремление к золоту. Олимпийский девиз - "Быстрее, выше, сильнее", и принимающие города стремятся к собственным сверхвысоким достижениям при строительстве объектов. Вместо того чтобы использовать существующие проекты или повторять их, как показал опыт других стран, они стремятся построить первый, самый большой, самый высокий, самый необычный, самый красивый, самый уникальный объект, не обращая внимания на опыт. Эти патологии можно увидеть на примере олимпийского рекордсмена по перерасходу средств - Монреальских игр 1976 года. "Все сооружения были драматичными, современными и сложными, - отмечается в исследовании 2013 года, написанном инженерами, - и ни одно из них не было таким, как главный стадион".
Архитектором стадиона был Роже Тайлибер, личный фаворит мэра Жана Драпо, который представлял себе раковину с отверстием в крыше, над которым должна была возвышаться высокая изогнутая башня. Натяжные тросы соединяли бы башню со стадионом, позволяя поднимать или опускать выдвижную крышу над отверстием. Ничего подобного раньше не было, что, похоже, больше всего обрадовало Драпо и Тайлибера, но должно было вызвать тревогу.
Планы Тайлиберта не учитывали простых практических соображений. "Проект стадиона не учитывал возможности строительства и не оставлял места для внутренних лесов", - писали инженеры, проводившие экспертизу, в результате чего у рабочих не оставалось другого выбора, кроме как строить стадион, сгруппировав десятки кранов так плотно друг к другу, что они мешали друг другу.
В условиях резкого роста расходов и значительного отставания от графика строительства правительство Квебека сместило Драпо и Тайлибера, распылило деньги из пожарного шланга и едва успело начать Игры в срок. На стадионе не было крыши, а башня, которая должна была стать центральным элементом, так и осталась лишь уродливым обломком.
После Игр расходы продолжали расти, поскольку инженеры поняли, что башня не может быть построена так, как планировал Таллиберт. Был разработан альтернативный проект, и спустя десятилетие крыша была установлена. Затем последовала череда казусов, неисправностей, ремонтов, замен и увеличения расходов. Когда в 2019 году Роже Тайлиберт умер, некролог в "Монреальской газете" открывался словами о том, что олимпийский стадион обошелся так дорого, что Квебеку потребовалось 30 лет, чтобы окупить его. "И более четырех десятилетий спустя он все еще страдает от неработающей крыши".
В годы, предшествовавшие Играм, форма стадиона дала ему прозвище "Большой О", но оно быстро превратилось в "Большой Оу". В этом смысле олимпийский стадион Монреаля следует считать неофициальным талисманом современных Олимпийских игр. Но он не одинок. Наберите в Интернете "заброшенные олимпийские объекты", и вы найдете множество других, еще более страшных памятников олимпийской глупости.
МАКСИМАЛЬНОЕ КОЛИЧЕСТВО ОПЫТА
Полярной противоположностью Биг Оу является Эмпайр Стейт Билдинг.
Как я уже рассказывал в начале этой книги, легендарное здание было построено с поразительной скоростью, во многом благодаря тому, что архитектор Уильям Лэмб сосредоточился на разработке тщательно выверенного плана, который обеспечил бы бесперебойную и быструю сдачу объекта. Но еще одним фактором стало его настойчивое требование использовать в проекте существующие, проверенные технологии, "чтобы избежать неопределенности инновационных методов". Это включало в себя отказ от "ручной работы", когда это было возможно, и замену ее деталями, разработанными "таким образом, чтобы их можно было продублировать в огромном количестве с почти идеальной точностью", писал Лэмб, "привезти в здание и собрать, как автомобиль на конвейере". Лэмб минимизировал разнообразие и сложность, включая проекты этажей, которые были максимально похожи. В результате строительные бригады могли учиться, повторяя. Другими словами, рабочие строили не одно 102-этажное здание, а 102 одноэтажных. Весь проект ускорил процесс обучения, а быстрый темп строительства только ускорился.
Тем не менее, если бы план поручили неофитам, он мог бы не осуществиться. Но генеральными подрядчиками, возводившими гигант, были Starrett Brothers and Eken, "компания с проверенным опытом эффективности и скорости в строительстве небоскребов", отмечает историк Кэрол Уиллис.
Помогло и то, что Лэмб уже не в первый
