Книга Пси-ON. Книга III - Евгений Нетт

Но вытянуть из цесаревича побольше информации я просто обязан, ибо не дело это — доходить до очевидных для сильных мира сего истин своими силами. Так можно что-то проглядеть, и в итоге серьёзно ошибиться…

Вздохнув, я похлопал тушу змеюки и зашагал назад, сформировав на своём пути некое подобие лестницы. Уж не знаю, сколько продержится разлом, и не полезут ли из него новые гости, но своего я не упущу…

Глава 11

За завесой тайны

От и до я провёл у черта на куличках почти шесть часов, и за это время на нашу сторону ещё трижды пытались пролезть обязательно агрессивные и хищные существа. К невинно убиенной змее добавилось что-то вроде богомола-убийцы и пережравшей стероидов медведки, доставленной сюда силами цветастой хищной птицы с клювом, при случае способным заменить ковш у экскаватора. Я уже ничему не удивлялся, и просто с пользой проводил время, радуя солдат расправами над незваными гостями и своими экспериментами, периодически обретающими неплохую такую зрелищность.

Я всё ещё был очень далёк от понимания сути пространственных искажений, но теперь знал, что манипуляция «единой» псионикой при схожей с «обычной» энергонасыщенностью провоцирует куда меньший выхлоп Пси с той стороны. Если проще, то воздушно-огненная смесь на одну условную единицу энергии при использовании полностью мне подконтрольных традиционных методов псионической манипуляции провоцировала выброс Пси на нашу сторону в объёме одной условной единицы, а то же самое явление с той же энергонасыщенностью, но при использовании «единой» псионики — уже две десятых единицы. Впятеро меньше. И это на что-то определённо указывало, но на что?..

По итогу я, раскланявшись с благодарным за непыльную работёнку подполковником, так и полетел домой: ни разу не уставший, довольный и задумчивый. Хотелось прошерстить всё, что есть у Империи на разломы, и навестить ещё парочку таких же. Заодно удостоверюсь, являюсь ли я магнитом для проблем-из-разлома, или это действительно было просто совпадение.

Уже на территории академии, у дома Ксении, я приземлился, предварительно уведомив наблюдателей-охранников, присматривающих за моей девушкой… и не обнаружил эту самую девушку дома. И хоть ноосфера в считанные секунды дала мне ответ на вопрос о том, куда же она пропала, маскировки ради пришлось идти на поклон к пресловутым охранникам, которые честно поведали мне о Марине и «Линнет», заглянувших на огонёк и утащивших Ксению неведомо куда и неведомо зачем. Шучу: всем давно известно, чего ради девушки собираются вместе, целенаправленно избавляясь от самой возможности появления в их тесной компании мужчин. Что бы кто ни говорил, а слабый пол имел определённую слабость к сплетням и слухам, и Ксению сейчас наверняка пытали на предмет информации о моей скромной персоне.

Это даже к лучшему, ибо, во-первых, Ксения ничего секретного поведать не смогла бы даже при всём желании, а во-вторых ей нужны были какие-никакие, а друзья. Со старыми всё было крайне печально: они или разбежались, или представляли из себя мразей вроде подружки, подсобившей Трубецкому с попыткой размещения в разуме Ксении стабильной проекции желания, направленного на вполне себе конкретного меня. Теперь я мог опознать ту дрянь, что видел тогда, и даже безопасно для «пациента» её удалить, если бы она ещё оставалась на своём месте. По-хорошему обоим стоит продемонстрировать всю ошибочность их действий, но до Трубецкого пока не дотянуться. Студенты из знати начали уже возвращаться в академию, да только процесс этот мог растянуться на недели. И неясно, когда именно этот эгоистичный и мнящий себя самым умным засранец окажется в «зоне доступа»…

Что до Соловьёвой, — «подруга» Ксении, — то сейчас, по прошествии нескольких субъективных лет, я уже не полнился желанием её непременно прикончить. Наказать, конечно, стоило, но соразмерно ею сделанному. И не обязательно своими руками, ведь мне достаточно лишь упомянуть нежелательность присутствия этой особы в академии — и её отправят доучиваться в заведение уровнем пониже. Уверен, что Владимир, выбирая из двух зол, — такое наказание или то, что придумаю я сам, — предпочтёт гарантированно сохранить псиона, выдворив того из святая святых Российской Империи.

Домой я всё-таки заскочил, сменив одежду на обычную студенческую униформу и прихватив свой «гражданский» телефон, с которого сделал пару звонков. Первый — цесаревичу с кратким отчётом по ситуации с разломом, второй — «куратору», пообещавшему уже к вечеру решить вопрос с предоставлением мне всей запрошенной информации с удобоваримом виде. Я сам себе уже казался этакой библиотекой на ножках, хранящей в памяти всё увиденное, услышанное и прочитанное в неизменном, изначальном виде, но иначе было нельзя. Без знаний можно полагаться лишь на интуицию и случайность, а в деле спасения мира это, мягко говоря, подход ненадёжный. Я действительно не хотел для старушки-Земли судьбы миров по ту сторону разломов, и намеревался сделать всё для обеспечения наилучшего исхода из всех возможных. Даже если предотвращение смерти планеты окажется чем-то столь же невозможным, как и сопротивление смещению литосферных плит…

Оказавшись на полигоне, — а куда ещё я мог направиться в свободное ото всего и всех время? — я сразу же принялся за своего рода строительные работы, заключающиеся в подготовке закатанной в спрессованную почву полости для манипуляций «единой псионикой». Первым делом я, что понятно, повторил всё то же самое, что и в прошлый раз, но с рядом корректировок, на много порядков сокративших всевозможные утечки энергии. Благодаря этому не случилось никаких проблем с перегревом окружающего пространства, и я, воодушевлённый закреплённым на практике успехом, начал по-всякому извращаться, всё больше погружаясь в дебри освоения управлением реальностью. Не опосредованным, через некие «направления»-посредники, позволяющие с энергией в качестве топлива воплощать свою волю и понимание в реальность, а прямым, где нужна была только эта самая воля, понимание и энергия.

Лёгкость, с которой я проворачивал любые приходящие на ум манипуляции, поражала и опьяняла вопреки тому, что за объективную секунду я проживал многие минуты. Не возникало той же проблемы, что регулярно всплывала в случае с эмоциями, которые вспыхивали и затухали подобно выброшенным полыхающим костром мимолётным искрам, превращая меня, в каком-то смысле, в сугубо рационального не-человека, вынужденного лицемерить и изображать «живость» в своих словах, мимике и жестах.

Здесь же я уже не один субъективный час упивался удовольствием, окатывающим разум с каждой новой манипуляцией. Точно наркоман от псионики, я не хотел останавливаться, постепенно наращивая интенсивность и масштабы проявления своих новых-старых сил там, внизу, в толще дрожащей и идущей трещинами земли, из-под которой вырывался пар пополам с