которую в принципе возможно перепаять в картечь или пулю, но вот времени, а тем более ресурсов в виде дров, у Ильи катастрофически не хватало. Тем временем одна половая доска, окончательно треснула, подняв небольшое облачко пыли, в зимовье давно не мыли пол, тем более под нарами.
Это подстегнуло Илью к немедленному действию, но, чтобы иметь возможность прямого выстрела, пускай и дробью, необходимо убрать нары, освободив место к доскам, которые ломает тигр. Топчан обычно строился из того, что было легко достать в лесу, конечно это брёвна, самодельные бруски, одинакового размера чурки, служащие ножками. Сверху всё это было покрыто, хорошими досками или фанерой, чтобы не получить занозу во время сна. Но, главное, дальний конец нар, был прибит к стене, так сказать, для надёжности, прибит не тяп ляп, а на века.
Скинув постельные тужурки, видавший виды матрац, одеяло и другие вещи на пол, Илья приступил к разбору спального места: всё равно собирался это делать в ближайшее время. Инструментом для этого Илье служил, охотничий топорик, которым он, прыгая на одной ноге, орудовал шустро, подлезая лезвием в щель между досками, а затем беря на излом, вырывал их сверху, освобождая место под нарами. Амба в свою очередь, снизу уже выломал одну половую доску которая легко поднималась наверх, а вторая жалобно трещала, от ударов снизу, вот-вот норовя сдаться.
- Арр боатонго ии бурбури, Арр Касса рр Саман рр тэнгрр аяктаку рр! Арр боатонго экэчин рр аарр дили хуэдэлсиуррри[8]! – в этот раз тигриная речь, была более разборчива, звучала она из-под пола избушки, словно из преисподней.
Несмотря на то, что в этот раз слова Касса Саман в теле Амбы, различались почти идеально сквозь звериный рык, были практически похожи на человеческую речь, невзирая на демонически высокие нотки, Илья не понял и половины из сказанного. Человеческий голос, похожий на детский, издаваемый тигриным горлом, заставлял трястись от страха весь организм. С трудом подавляя в себе панику, Илья замер с топором в руках.
- Тук! Тук! – стук в дверь, вынудил Илью подпрыгнуть на месте.
«Как!? Как эта тварь так быстро перемещается? Только, что был под полом и ломал половые доски, а вот сейчас, уже возле двери», - думал Илья, со страхом глядя на дверь.
- Аррр боарртонго ниррхэаалиуррри[9]! – прозвучали знакомые слова.
- Да пошёл ты! – в отчаянье крикнул Илья в сторону двери. И чтобы не думать ни о чем, ведь так ещё страшнее от осознания того, что ты попал в мир, о существовании которого ещё неделю назад даже не представлял, где говорят звери, переселяются души, есть нижний и верхний мир, приступил ломать топчан для сна дальше.
Тигр под полом больше не хулиганил, и когда Илья полностью разобрал спальное место, первое, чем он занялся, это уложил самую длинную доску от нар, поперёк половых досок и прибил её к ним, намертво, всеми гвоздями, что у него были. Теперь, если Амба попытается повторить фокус, с подкопом и выбиванием из пола по одной доске, то он столкнётся с такой проблемой как невозможностью этого действия - приподнимая одну доску, он неминуемо будет поднимать весь пол, а это в тысячу раз сложнее.
Закончив с усилением пола, Илья, всё ещё находясь под адреналином, от которого повреждённая нога не так болела, приступил к превращению с помощью того же топора, разобранных нар в дрова. Работал он усердно с самоотдачей, лишь бы отвлечься от мыслей и не сойти сума от постоянного трёпа тигра, который то стучал в дверь, то скрёб крышу, то копал под полом, не затыкаясь ни на минуту, вещал на своём писклявом, что-то ему только ведомое.
Наконец-то, физически вымотавшись, эмоционально устав, Илья постелил себе на полу, где раньше стоял стол, давно трещавший в печке, и уснул, укутавшись во всё, что можно. Этой ночью ему опять ничего не снилось, спал он мертвецким сном, а проснулся, когда на улице давно уже было далеко за полдень.
Только проснувшись, Илья сразу понял, что в доме стало прохладно, а это плохо, для браги, что стояла недалеко от печки. На улице свистел ветер, чувствовалось, что там снаружи очень холодно, не меньше тридцати ниже по Цельсию, в сочетании с сильным ветром, убийственная погода.
Наполнив полную топку дров, первым делом проверил как там бражка в банках. Через стекло было видно, что пузырьки поднимаются сквозь мутную жидкость, это наглядно подтверждало, брожение шло полным ходом. По крайней мере добиться нормальной реакции и размножения дрожжей ему удалось, теперь оставалось дождаться окончания процесса и попытаться из этой мутной жидкости с помощью дистилляции, добыть как можно крепче в содержании самогона спирта.
Глядя, как играет бражка, Илье невероятно сильно захотелось выпить, а лучше напиться. Внутренний голос убеждал, что если он опорожнит всего одну баночку, то на результат это не повлияет, у него останутся дрожжи на дне банки, куда он сможет добавить сахарного сиропа и процесс брожения возобновиться. Да и вообще, он вполне способен из одной трёхлитровой банки браги выгнать целую бутылку сорокаградусной, он же профи в этом вопросе. Так что вполне возможно пожертвовать одной банкой, а заодно проверить бражку на крепость.
Это были несколько секунд мучительного состояния, Илья знал, что если поддастся искушению, то на следующий день будет ужасно жалеть об этом решении, если конечно после выпитого у него будет завтрашний день. В алкогольном опьянении он, вполне возможно, станет опрометчиво смелым и покинет спасительные стены зимовья, чтобы разобраться с наглой рожей Амбы, что закончится для него вполне предсказуемо. Так же в состоянии алкогольного опьянения ему наверняка захочется выпить ещё, так как сто- пудово покажется мало, а убедить себя пьяного, что это вполне осуществимо, совсем не составит труда, а это означает, что он выпьет всё. Поставив банку на место, Илья быстро завернул всю брагу в фуфайку, чтобы не раздражала своим видом, находилась в тепле и темноте, как этого требовала инструкция.
Амба пропадал на весь световой день, по крайней мере, его не было слышно, зато каждую ночь появлялся вновь и пробовал разные способы проникнуть внутрь зимовья, постоянно разговаривая с Ильёй на незнакомом языке. С каждым днём, а вернее ночью, Амба с душою Касса Саман, разговаривал всё лучше, слова давались ему легче, неизменным был лишь писклявый, демонический голос тигра. Именно этот тембр голоса полосатой твари раздражал Илью больше всего и одновременно пугал - в нём не было
