могут проводиться вдумчиво и для того, чтобы изменить ситуацию, а не усложнить. Что хватит наглости и упорства одного лишь попаданца, да ещё не в царя, а так… сына поповского?
Большинство реформ пусть и призваны сделать жизнь лучше всего горстке людей, но явно же лучше.
Это переутомление из-за почти двух месяцев работы в полном цейтноте. Нужно перезагрузиться, и я даже знаю, как именно.
Ужас! Но я решил уйти с работы ещё до обеда. От работы кони дохнут. Конечно, не такое мнение, я не лентяй, напротив, но каждому нормальному человеку нужна рекреация, восстановление, иначе с ума можно сойти.
Моя рекреация находилась на околицах Охтинской слободы, там, где плотники и столяры, трудящиеся на петербуржских верфях, пасли своих гольштейнских коров, начало разведения которых положил ещё Пётр Великий. Из всего сказанного можно было сделать вывод, что я решил расслабиться таким образом: сяду возле дома или домов с видом на пастбище, представлю, что нынче лето, и по лугу гуляют коровы, а их погоняют холёные бабёнки в полураздетом от жары виде. Ляпота!
Нет, подобным маразмом я пока не страдаю. Я ехал на свою «базу». Буквально полтора месяца назад смог выкупить три рядом стоящих дома и ещё два чуть дальше от первых. Сейчас пытаюсь уговорить хозяев домов между уже выкупленными мной строениями, о продаже и их недвижимости.
Охтинская слобода — на данный момент место с наиболее дешёвой недвижимостью в столице. Если ещё те строения, которые располагаются ближе к Торговой Екатерининской верфи, сооружались с фундаментом и часто полностью исполнены из камня, то на окраине слободы — своеобразные трущобы или же место, больше похожее на деревню. Самое-то для нас, с возможностью ремонтировать и отстраивать те здания и сооружения, что нам нужны.
Пока в эти самые дома заселены лишь пятнадцать мужчин и несколько подростков. Это те самые недоросли-сироты, ну и люди Богдана Стойковича, из них — десять белокуракинцев и пять присмотренных в Петербурге кандидатов в будущий мой личный спецназ.
Не скажу, что ребята все молодцы и прям таланты. Нет, из тех пяти раз, которые мне всё-таки удалось вырваться с работы и провести тренировки, я уже определил, что примерно половина кандидатов по разным причинам не смогут стать теми, кем я хотел бы их видеть. Однако, отказываться от людей нет никакого смысла. Все они молодые сильные мужчины, потому какое-нибудь применение я им обязательно найду. В конце концов нужно же будет кому-то охранять и защищать русскую Калифорнию.
Но сегодня я ехал не для того, чтобы показывать принципы ножевого боя или рассказывать и демонстрировать методики обучения диверсантов и разведчиков, привнесённые мной из будущего, но подвергшиеся изменениям соответственно реалиям. Сегодня ничего рассказывать не буду, сегодня я буду пить. На это расчёт.
Да, я мог выпить вина или даже чего покрепче с князем Куракиным. Либо же пойти вместе со студентами университета, тем же Тайниковским и Цветаевым. Они также намереваются сегодня превратиться в гуляк. Но нигде я не смогу расслабиться и наполовину, оттого рекреация не получится. Вот, надеюсь, что Богдан Стойкович, Северин Цалко по-простецки составят мне компанию, и мы споём «чёрного ворона», который вьётся и чего-то там хочет. Здесь бы не сорваться на каких-нибудь «трёх танкистов» или про любовь, у которой села батарейка.
— Ну, как вы без меня? — спросил я у Северина, который встречал меня у порога одного из домов.
— Так всё, вроде, добре. Вот только Тихон с Алиханом подрались, оба порезанные лежать. То они из-за хранцуженки той. Приехала она с недорослями. А ищо Богдан слёг, прихворал, жар у него. Я лекаря вызвал. Вот ещё, корова одна издохла, а так всё добре, — сказал Северин, и я несколько секунд всматривался в его глаза, ища подвох.
Он это серьёзно⁉ Всё хорошо, прекрасная маркиза? Лишь только дом сгорел, все померли, но в остальном — всё хорошо.
— С чего Аннета приехала? — спросил я.
— Как я разумею, выпер её Карп, стало быть, Милентьевич взашей. И это… она тренировалась с нами, лихая какая-то стала, — удивлённо рассказывал Северин.
— Кроме того, почему мне не доложили об этом, меня более остального волнует, где месье Милле. Он отписывался мне, что прибудет лишь по весне, как немного просохнут дороги, — сказал я, уже предполагая, что Аннета прибыла одна.
И что за девка такая? Чемодан без ручки, уж точно. И прогнать нельзя, так как её отец начудит, а он мне нужен, и оставить подле себя невозможно. Никого и никогда я не смогу переубедить, что такая девица рядом со мной — это что-то иное, чем содержанка и пассия для сексуальных практик.
— Мисье же осталися в Белокуракино, — сказал Северин и прищурился. — Вашбродь, а вы чего пришли? Вижу, что показывать нам ничего не будете, так чего же? До Анны и пришли, до хранцуженки?
— С Богданом выпить, — расстроенно сказал я.
— Так Россия на Посту Великом!
— Да я огурцами солёными закушу, — отшутился я.
Вот он пример, когда мы предполагаем, а Господь располагает. Не судьба мне напиться. Северин пить не умеет, с двух стограммовых стаканов уже лыка не вяжет. А более ни с кем пить я не стану, чужие они пока.
— На тренировку! Всех гони! Покажите, чему выучились без меня! — сказал я, переменяя своё настроение.
Душевного разговора не случилось, может в том есть и Божественное проведение. Нечего предаваться питию и веселью, когда Россия на посту!
Через пятнадцать минут я смотрел, как несколько подростков, ну и двенадцать уже рослых молодых мужчин, разминались на расчищенной от снега площадке. Я требовал запоминать пока что пять разминочных комплексов, в зависимости от того, что именно следует делать на тренировке. Запомнили, это да, но сейчас вижу, что нужно поправлять, как правильно делать то или иное движение.
Было видно, насколько все старались. Однако, нужно понимать, что в этой компании не все ещё прониклись теми идеями, таинственность которых я снимаю лишь постепенно. Это беспризорники ещё где-то на контрасте в прошлой жизнью могут работать за идею, а вот остальным, тем же казачкам, нужно серьёзно платить.
В целом получается так, что я на этих людей уже потратил более, чем тысячу семьсот рублей. Это зарплата, покупка домов, инструмент, лошади, пистолеты, ружья, два штуцера, ну, и порох с пулями. Казалось бы, что деньги уходят в никуда, и пока такие телодвижения кажутся лишь прожектёрством.
Но… не было бы этого «но»,
