Конрадом по коридору. Тук. Тук. Тук. Стучали каблучки туфель по деревянному полу. Каждый шаг давался с трудом. Спускаясь по лестнице, я с такой силой вцепилась в перила, что костяшки пальцев побелели. Конрад оглянулся и замедлил спуск.
– Госпожа Селина, вам нужно собраться, – неожиданно тепло обратился он ко мне. – Не теряйте присутствия духа, а я доложу обо всем произошедшем господину Анкеру, когда он вернется.
Я резко, с шумным присвистом вдохнула воздух, потрясенная его словами. Но тут же собралась и решила воспользоваться подвернувшимся шансом. Протянула вперед кулак, в котором сжимала бумажку с рисунком, и развернула, с мольбой глядя в лицо Конрада.
– Конрад, прошу вас, передайте это Ирме. Я буду вам безмерно благодарна. И господин Анкер тоже.
Старый слуга слегка нахмурил брови и кивнул. Спрятав бумажку в карман, он проскрипел:
– И все же нам надо поторопиться. Карета ждет, господин Орлан будет сердиться, если вы задержитесь.
Я только кивнула, молча продолжив спускаться. Каблуки все так же громко стучали по деревянным ступенькам, но их звук уже не так пугал меня. Слова Конрада придали мне сил, а переданная записка подарила надежду. Спустившись, я увидела в полумраке женскую фигуру в алом платье. На секунду мне показалось, что это Ирма, но девушка сделала шаг, свет озарил ее лицо, и я увидела, что это Анна. Она молчала и просто смотрела на меня. Одними губами я прошептала ей: «Помоги Ирме» – и прошла мимо к выходу, не отставая от Конрада.
Карета уже стояла у входа, посверкивая позолоченными колесами и вензелями на корпусе. Сидевший на козлах кучер в ливрее, увидев нас, ловко спрыгнул вниз и распахнул передо мной дверь. Я забралась внутрь, и буквально через мгновение мы тронулись. Глядя, как карета увозит меня от знакомой двери с рисунком пера и лилии, я почувствовала, что что-то навсегда закончилось, а впереди меня ждет только пугающая неизвестность.
Я отвернулась от окна, сложила руки на коленях и сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Даже если Ирма прочитает мою записку, а Анна решится ей помочь, как бы быстро им ни удалось достать медальон, уповать на спасение Анкера – полное безумие. Он не успеет. Никак не успеет. Поэтому я могу рассчитывать только на собственные силы. И никакого другого оружия, кроме разума, у меня нет. Поэтому сейчас моя главная задача – совладать с собой, чтобы мыслить быстро и бесстрастно. Мне ничего не известно про бургграфа: его возраст, пристрастия и характер окутаны тайной. Придется выяснять все на месте. У каждого есть слабости, и, если быть внимательной, я смогу их заметить и воспользоваться ими. Надеюсь.
Успокоившись, я вернулась взглядом к проносившимся за окном улицам. Свернув направо, мы выехали на набережную. Запах соли стал сильнее, а за ритмичным стуком копыт по мощеной мостовой стал слышен шум набегающих на песок волн. Тоска снова схватила меня за сердце, заставив ссутулиться на сиденье. Родной дом совсем рядом… А я несусь на встречу с очередным охотником за удовольствиями. Захотелось распахнуть дверь и выпрыгнуть на ходу. Я привстала, рука сама потянулась к дверце, во рту пересохло, а сердце забилось быстрее.
Я бы выпрыгнула в этот момент, если бы карета не сделала резкий поворот влево, заставив меня крепко приложиться плечом о стенку. Поэтому я только тихонько взвыла от резкой боли и упустила драгоценные секунды близости к воде. За окном уже мелькали низенькие дома, а моя решимость куда-то испарилась. И все же я собралась, встала, пошире расставив ноги, одной рукой оперлась в потолок, а другой дернула ручку дверцы… только чтобы обнаружить, что она заперта. Из глаз сами собой брызнули слезы разочарования, и я обессиленно рухнула обратно на обитое бархатом сиденье.
Размазав по щекам влагу, я закусила губу и снова уставилась в окно. За стеклом пролетели последние дома и исчезли, сменившись равниной с изредка мелькавшими силуэтами деревьев. Я обхватила себя за плечи и прислонилась щекой к раме. Я попробовала. Да, пусть не получилось, но я попробовала. Пока ты не сдался, надежда всегда есть. А я никогда не сдамся. По телу разлилось ровное тепло. Пусть все складывается не так, как бы мне хотелось, и на каждом шагу судьба вставляет палки в колеса. На свете есть одно существо, которому я полностью доверяю и в котором не сомневаюсь. Я сама.
По ощущениям мы ехали уже не один час, когда, наконец, солнце закатилось за горизонт. Живот бурчал, в горле пересохло, но, к счастью, в карету кто-то заботливо положил корзинку с простой снедью и бутылью с водой. Немного утолив голод и жажду, я снова уставилась в окно.
Силуэты деревьев стали мелькать все чаще и чаще, постепенно слившись в одну темную зазубренную линию. Вечер перетек в ночь, глаза начали слипаться, и я время от времени терла их, продолжая вглядываться в серо-черное мельтешение теней за стеклом. Дорога большую часть времени шла по прямой, только изредка делая повороты, мерное покачивание кареты из стороны в сторону убаюкивало все сильнее. Совсем скоро сон все-таки одолел бы меня, но тут однообразная картинка за окном неожиданно начала обретать краски, хотя до рассвета точно еще было далеко. Поворот, оказавшийся последним, открыл мне источник света.
Вокруг длинного и высокого здания горели десятки, если не сотни магических шаров. Их сияние начиналось с подъездной аллеи и усиливалось, чем ближе мы подъезжали к поместью. Несколько шаров зависли в воздухе высоко над фонтаном, подсвечивая взлетающие вверх струи воды теплым розово-желтым светом. За фонтаном располагался дворец бургграфа. Он напоминал огромный праздничный торт, на который искусный кондитер не пожалел кремовых украшений и разноцветной посыпки. И пожалуй… переборщил.
Невысокие ступени входа делились на две изогнутые лестницы, упирающиеся в круглое стеклянное сооружение. Их перила продолжались в ограду, опоясывающую все здание. Каждые полметра на ней сияли волшебные сферы. За стеклянным строением росло вверх главное здание, также ярко освещенное магическими шарами, вделанными прямо в стены. Они перемежали стройные ряды окон с завитушками каменных украшений. Венчал композицию медный купол, усыпанный по кругу магическими шарами так, будто на него надели драгоценное ожерелье.
Когда я спустилась из кареты, опираясь на руку кучера, нам навстречу вышел немолодой слуга в длинном темном плаще. Седые бакенбарды, нос картошкой, усталые глаза – он выглядел довольно дружелюбно, а в руках держал масляный фонарь, как будто света магических шаров вокруг было недостаточно.
– Добро пожаловать в поместье бургграфа, госпожа. Меня зовут Джифс, я дворецкий его сиятельства, – произнес слуга низким голосом, в котором не звучало ни
