Марко Ферензи иногда казалось, что он до сих пор чувствует запах дерьма и крови и еще запах всегда дурного капуччино. Даже смерть того приятеля кузенов ничего не изменила.
Лишний повод закурить сигарету, чего ему хотелось уже давно. Федерико заговорил с ним по-итальянски:
- Я вот тут все задаю себе вопрос, Марко.
- Какой?
- Что, если это Жюстен дурака валяет?
- Это с Коброй-то?
- Да.
- Чтобы оттеснить нас от «Корониды»?
- Вот именно.
- Я думал об этом. Вероятность, конечно, ничтожная, но все возможно.
- Почему ничтожная?
- Потому что мы приносим ему гораздо больше, чем он на нас тратит. Жюстен прежде всего деловой человек. И довольно умный. Он знает, что наше сотрудничество дает неплохие результаты. Уж он-то, во всяком случае, не станет марать свои белые руки.
- Это верно. И все-таки вероятность такая есть, ты же сам говоришь.
- Вероятность всегда есть. Маленькая червоточинка сидит в каждом.
- В таком случае ты тоже мог бы быть Коброй, Марко. Сильное животное. Великолепное в своей некрасивости.
- Ну конечно! - ответил Ферензи. - И ты тоже мог бы, Федерико.
- Думаешь? Вообще-то я терпеть не могу змей.
Марко Ферензи улыбнулся, попросил Федерико включить погромче авторадио. Федерико прекрасно знал, как это следует понимать: «А теперь помолчи, мне надо подумать».
Федерико - Кобра, сказал себе Ферензи. Почему бы нет? Он ведь уже дважды убил ради меня. Хорошо делают свою работу только профессионалы, получающие от нее как минимум удовольствие, а Федерико явно получает от своей работы удовольствие…
Ферензи, разумеется, не верил в такой сценарий, но он любил пофантазировать. Воображение уносило его далеко, и это всегда давало свои плоды. К тому же Ферензи знал о Федерико больше, чем кто бы то ни было, за исключением, пожалуй, его сестры, но Карла беседовала доверительно разве что с бутылкой. «Сильное животное, великолепное в своей некрасивости». Когда Федерико говорил на своем родном, итальянском, языке, он казался более изысканным, его речь становилась образной и красочной. Он вновь превращался во внука Марчелло. Старого Марчелло Андрованди, делового человека, который одинаково комфортно чувствовал себя как с крупными буржуа Лепеками, так и с деревенским отребьем вроде Джузеппе Ферензи.
Когда старик Марчелло вернулся в Италию, все стали величать его dottore, [Доктор (ит.).] не особенно задумываясь, соответствует ли это действительности, а просто глядя на его патрицианскую голову. Ферензи видел его за работой, одетого в костюм-тройку, с ухоженными ногтями. Помнил, с каким царственным видом он благословлял свою внучку Карлу - он называл ее Карль - на брак с сыном перекупщика. Разумеется, интересы дела прежде всего. Но и внешне все должно быть обставлено с блеском. Старый Марчелло тогда в лепешку разбился, чтобы муж его Карль вошел в «Корониду».
К моменту смерти старого dottore казалось, что Карль процветает в браке с компаньоном наследника «Корониды». Марчелло ушел в мир иной счастливым, не подозревая, что жизнь Карлы и ее мужа отнюдь не безоблачна. И по сей день не нашлось еще столь же влиятельного человека, как Марчелло, способного подорвать итало-французский альянс.
Жюстен - Кобра: почему бы нет? Теперь, когда «Коронида» набрала крейсерскую скорость, он хочет вести корабль единолично. Или же он понял, несмотря на свою изнеженную беспечность, что моя цель - при первой же возможности утопить его. Вот он нас методично и устраняет. Следующий в списке Федерико. Затем придет моя очередь.
Если пойти еще дальше, то остаюсь я в роли Кобры. Одно из двух: или это действительно я, и тогда я совершенный безумец, или же я подражаю кому-то. Как Федерико подражает мне в одежде. Итак, я решаю влезть в шкуру змеи и убить. В следующий раз жало будет нацелено на Жюстена… Чтобы завладеть Дани и кораблем под названием «Коронида»… И с тем, что останется от семьи, на всех парусах устремиться вперед.
Проблема в том, что я действительно люблю Жюстена, его грубость не дает мне размякнуть. Я существую рядом с ним, как часть его самого, которую он никогда не умел взращивать. Да, да, я в самом деле люблю Жюстена…
Но если говорить начистоту, уверены ли мы в своих чувствах?
Вот сейчас, в данную минуту, я уверен лишь в одном - в том, что легкий удар ножом, который нанесла мне Дани, причинил мне боль. Я до сих пор ее ощущаю. Укол. По-настоящему я люблю только Дани… Она напоминает мне что-то утраченное… утраченное так давно, что я уже не знаю, что это было. Или же мне только кажется, что не знаю.
Голос Федерико прервал его размышления:
- Умный, умный, это еще как посмотреть! Эти его «странствия», похоже, не очень-то идут ему на пользу. Сегодня утром он прямо-таки в истерику впал.
- Все обстоит даже хуже, чем ты думаешь. Послушай: теперь Жюстен убежден, что способен разговаривать с умершими.
- Так это ж нам на руку, Марко. Он может сказать легавым, что это он убил.
16
Алекс Брюс облачился в такую же блузу из прозрачного полиэтилена, как у Тома Франклена и его ассистента. Правда, это переодевание не уничтожило различия между ними: Брюс держал в руках большую тетрадь и ручку, чтобы записывать выводы судмедэксперта, а тот был в маске, похожей на маску сварщика, предохраняющей от брызгов крови. Несмотря на разницу в возрасте, они прекрасно контактировали друг с другом. В Институте судебной медицины, на площади Мазас, Брюс часто обнаруживал именно Франклена стоящим за столом из нержавеющей стали. Оба они с одинаковым вниманием вглядывались в проявления Смерти. Брюс считал, что это ему необходимо. Нет, это не зачаровывало его, просто хотелось стоять рядом, вникать и отыскивать что-то, чтобы игра шла по-честному. Чтобы восстановить нарушенную картину, прежде чем дать ей исчезнуть. Бывало так, что исчезало не навсегда. Лица, над которыми склонялся Алекс Брюс вместе с Франкленом или другим судмедэкспертом, иногда оживали в его памяти. Жертвы Вокса, например: этих молодых женщин он никогда не сможет забыть.
Оба медика на время прервали работу, стоя перед телом, на котором был сделан большой разрез от паха до шеи, обнаживший разом все органы.
- Легко заметить, что умер он от удушья. Блокировка грудной клетки вследствие опистотонуса. Но в остальном все не так просто. Видишь ли, Алекс, вскрытие не выявляет специфических следов стрихнина в отличие от других ядов, которые сжигают слизистые и заставляют чернеть печень и желудок. Анализ жидких субстанций позволит нам определить наличие Nux vomica. В особенности анализ мочи. Но ты же знаешь о медлительности наших служб.
- Стрихнин растворяется?
- В воде почти нет.
- Мы нашли бутылку текилы.
- В алкоголе тоже с трудом. Во всяком случае, алкоголь дает возможность частично скрыть горечь.
