профессор вновь, не умолкая, радушно рассказывал, перескакивая с одной темы на другую, делясь своей неуёмной энергией.
Вошла доктор Лазарева. Рок на неё посмотрел другим взглядом. Из эмоционального рассказа профессора он узнал, что в таком очень юном возрасте получить научную степень и не какую-то, а доктора наук, очень и очень неординарное событие.
– Благодарю, Екатерина Михайловна, – принимая зашнурованную папку, произнёс профессор, а Рок для себя отметил, что опять не используется для передачи информации линк или другой инфоноситель, – а теперь, разрешите откланяться, работа-с.
– Вениамин Сергеевич, я думала, чай попьём.
– Не могу, работа не ждёт, – не прощаясь, профессор вышел.
– Ладно, давайте сделаем небольшой перерыв и попьём чай. Вам с мёдом или сахаром?
– Чай чёрный, без сахара, – на автомате ответил Рок.
– Как скажете, хотя, для улучшения мозговой деятельности советую глюкозу.
– Всё так плохо? – обиделся Рок.
– Нет. Но заметно, что всё это время вы были излишне напряжены, – расставляя на столе чашки, говорила Лазарева. Делала она это умело и не скажешь, что доктор наук. По роду своих занятий Року только один раз пришлось общаться с представителями белой кости, как пренебрежительно, но одновременно уважительно называли граждан, достигших высот в научной сфере, и было это в Арктике…
Ютясь в тесном кубрике атомной субмарины, Рок перечитывал скупые строчки полученного приказа. Ему, в составе группы из пяти человек, предстояло после всплытия подлодки, высадиться на лёд и пройти пешим маршем десять миль строго на север. Обнаружить подавших сигнал бедствия исследователей, установить связь с большой землёй и, с большой долей вероятности, вернуться обратно тем же путём к субмарине.
– Командир, что там? – произнёс заместитель командира группы, но Рок не успел ответить, как в кубрик вошёл помощник капитана субмарины.
– Сидите, – бросил он, протискиваясь к сидевшему в дальнем углу Року, – вопросы есть?
– Есть, – подумав, ответил Рок, – почему не можем подойти ближе?
– Толщина льда, не пробьём без хоть и малой, но вероятности не повредить корпус, – чётко ответил капитан второго ранга.
– Погода? – Рок задавал конкретные вопросы, влияющие на выполнение задания и, что радовало, кап-два отвечал также коротко без эмоций и излишних пояснений.
– Сильный ветер, пурга метёт. Из-за этого авиация стоит на аэродромах. Понимаю, путь неблизкий, но поверхность вроде ровная, без трещин и ледяных холмов. Дойдёте за сутки, если не заплутаете. Ещё, скоро начнётся полярная ночь. Конечно, не совсем темень наступит, но советую торопиться. Как только вас высадим, мы уйдём на глубину, чтобы корпус не раздавило льдами. Каждые двенадцать-четырнадцать часов будем всплывать, пробивать полынью. Маяк оставим в пятистах метрах южнее точки всплытия.
Но как только высадились на лёд, оказалось, что кап-два приукрасил погодные условия. Субмарина скрылась из виду, и поднялся резкий с порывами сбивающий с ног ветер. Пришлось, сменяя друг друга через каждые сотню шагов, медленно идти на сигнал маяка. Шли, укутавшись в подогреваемые химическими элементами термозащитные костюмы. Хорошо, что запас химбатарей взяли тройной, а ещё баулы с тёплой одеждой и питанием для терпящих бедствие тянули на санях за собой. Вместо суток до конечной точки маршрута добирались три дня. За это время преодолели расстояние равное одному маршброску.
Вы когда-нибудь видели вмороженное в лёд двухэтажное здание? Нет?.. Резким контрастом на общем фоне бескрайней ледяной пустыни замаячил гигантский холм. Сигнал маяка исходил изнутри, и ничего не оставалось, как вооружившись ледорубами, приступить к прорубанию входа. Учёных оказалось трое. У них сломался ион-генератор и всё вокруг медленно, но верно превратилось в ледяную глыбу. Вымерзло всё. Хорошо, что они выбрали для ожидания единственное равноудалённое от внешних стен помещение и кое-как дождались помощи.
Рок невольно поморщился, вспоминая беспомощность гражданских. У них в НЗ были газовые горелки, сухой спирт, на крайний случай имелась возможность соорудить из подручного оборудования подобие печки или жаровню. Но когда группа проникла внутрь, они лежали, укутавшись, кто во что горазд, ожидая, когда их спасут…
– Что-то не так? – спросила Екатерина, внимательно смотря на Рока, – у вас выражение лица изменилось.
– Нет, спасибо. Вспомнил одну из операций.
– Надеюсь, она была успешна?
– Да. Иного и не могло быть, – с лёгкостью ответил Рок, хоть и задание в Арктических широтах оказалось одно из самых трудных за годы службы.
– Расскажите о своих снах, – резко сменив тему, осведомилась доктор.
Рок посмотрел на Екатерину. Её образ резко поменялся. Вместо строгого доктора наук, который всеми правдами и неправдами желает получить новый материал для своих исследований, перед ним сидела простая женщина, что своим участием, выслушав собеседника, хочет помочь, облегчить страдания. Такое изменение в поведении Рок не ожидал и растерялся.
– Не волнуйтесь, запись я выключила. И, зная, что придёте, специально раньше отпустила сотрудников. Нам никто не помешает, можете спокойно выговориться. Вам это надо, я знаю, – с грустью в голосе произнесла она последнее предложение.
Сглотнув подкативший к горлу ком, Рок произнёс:
– Я убивал, а сейчас… – Рок говорил, опуская детали, иногда сглаживая острые углы, обходя подводные камни. Говорил о себе. О том, что пришлось пережить, тщательно подбирая слова и выражения, надеясь, что установленный чип-блокиратор не позволит разгласить государственную тайну. Даже и пусть сработает ампула-инъектор, а в удалённый центр уйдёт сигнал о попытке нарушения условий полного гражданства, но он освободится от давящего на плечи груза пережитого.
– …по ощущениям, что очутился в пустом, полностью разрушенном городе, – продолжал говорить Рок, описывая одним
