Мне в самом деле шестнадцать!
Джулия помахивает снимком в воздухе, чтобы быстрее проявилось изображение, кладет его под прозрачное окошко на обложке папки и вытаскивает ручку.
— Дата рождения?
Это что, проверка? Джемма отвечает. Джулия фиксирует дату на обложке папки рядом с ее именем, написанным толстым черным маркером.
— Хорошо, Джемма, а как у тебя в школе? — спрашивает Татьяна.
— Недавно сдала экзамены на аттестат о среднем образовании.
Закончив с косметикой, она закрывает бутылочку и ищет, куда положить грязные диски, уже собирается сунуть их в штуковину, по виду напоминающую пепельницу, Джулия протягивает ей ладонь.
— Ух ты, здорово, — отвечает Татьяна, — и сколько экзаменов ты сдавала?
— Восемь.
— Значит, девочка ты неглупая.
Джемма чуть мрачнеет.
— Большинство моих друзей сдавали десять. А моя подруга Хэтти — целых тринадцать!
— Но ведь не одновременно!
— Нет, два она сдала еще в прошлом году, — отвечает Джемма. — Моя мама жутко выбесилась, что я не сделала так же.
Маленький бунт. Упоминание матери каким-то образом их заинтересовало.
— Я сдавала только семь, — произносит Татьяна, своим тоном намекая: «И посмотри, чего я добилась». — Так что… продолжишь учебу?
Джулия снова начинает фотографировать.
— Меня и правда хотят опять усадить за парту, — мрачно говорит Джемма.
— А ты не хочешь?
Джемма морщится. Перспектива вернуться обратно в школу, чтобы день опять делили звонки между уроками, нагоняет на нее тоску. Ей хочется начать настоящую жизнь. Прекратить делать то, что хотят родители, просто потому что они распоряжаются деньгами.
Татьяна поднимает на Джулию глаза и говорит:
— Дорогая, а нет ли у тебя случайно шампанского?
— Ну конечно, милая!
Джулия откладывает камеру и открывает один из шкафчиков, обрамляющих стену за столом. За дверцей обнаруживается набитый битком бар — бутылки вроде тех, что хранят у себя дома папа и Кэролайн. На полках сверкает коллекция бокалов. Картину дополняет обтянутое черной кожей ведерко для льда и набор хромированных барных принадлежностей. Джулия открывает небольшой холодильник, достает из него бутылку шампанского «Краг», берет с полки три высоких бокала на тонкой ножке.
— Ты же к нам присоединишься? — с обворожительной улыбкой спрашивает она.
— Я…
Это что, еще одна проверка?
— О господи, радость моя, мы никому не скажем! — смеется Татьяна.
Джулия хлопает пробкой и наполняет бокалы.
— В конце концов, у нас есть что отпраздновать. Когда пойдешь домой, пожуй жвачку, и дело с концом. — И протягивает ей почти полный бокал.
— И каковы же твои амбиции, Джемма?
Чокнувшись бокалом с ними, Татьяна подносит его к губам. Хотя она не поджимает губы, как на глазах Джеммы обычно делают другие женщины, не роняет ни капли. Если бы так сделала ее мама, все вино вылилось бы ей на грудь.
Джемма тоже делает глоток. Вкус не похож ни на что. Ни на шампанское, что она пила на свадьбах, ни на кислятину, которую открывают родители на Рождество. И бесконечно далек от той игристой бурды, которую так любит Наз. Сухое, но вовсе не кислое. А пузырьки совсем крохотные. Они точно есть, но их вроде бы как и нет. Будто призрачное воспоминание о них на языке.
— Не знаю, — неохотно отвечает Джемма.
Она так привыкла, что ее мечты высмеивают, что не хочет лишний раз подставляться.
— Ну, тебе, очевидно, хочется стать моделью, — говорит Джулия.
— Ну да... — отвечает она, но тут же собирается с духом и добавляет: — А еще больше — актрисой.
Обе женщины расплываются в улыбках.
— Отлично, — говорит Татьяна, — ты вполне могла бы быть актрисой.
— По правде говоря, для модельного бизнеса тебе действительно чуточку не хватает роста, — произносит Джулия. — Хотя я уверена, что, когда ты немного освоишься, работа для тебя найдется.
— Каталоги и все такое? — спрашивает Джемма, делая еще один глоток удивительного, восхитительного вина.
Ее собеседницы хохочут.
— Ох, дорогая! К рынку каталогов наше агентство не имеет никакого отношения! — заявляет Татьяна.
— Хотя тебе в любом случае не помешает, — говорит Джулия. — Покрутишься в модельном бизнесе, походишь по всяким мероприятиям в дизайнерских нарядах — ты удивишься, это куда лучше продает одежду, чем показы. Сходишь на пару приемов. Очень многим покупателям гораздо приятнее видеть коллекцию на живом человеке, нежели на тощем скелете. К тому же хорошая одежда выставляет тебя в самом выгодном свете. А в шоу-бизнесе у нас полно знакомых, верно я говорю, Тат?
— Ага, деваться от них некуда, — отвечает Татьяна.
— Примелькаешься, — продолжает Джулия, — повстречаешь пару нужных людей.
— Весь фокус в том, чтобы они увидели одежду на девушках красивее них, но не поняли этого, — добавляет Татьяна.
— Все дело не в знаниях, а в знакомствах, — ни с того ни с сего заявляет Джемма, и обе ее собеседницы вновь смеются, будто им и правда с ней весело.
«Мне нравится», — думает она и, по мере того как ее изнутри согревает вино, чувствует, как все больше обретает уверенность в себе.
— А что думает твой парень о твоем намерении стать актрисой? — спрашивает Татьяна.
Джемма думает о Натане. Вспоминает его руку в своих волосах, его ухмылку в зеркале. Больше такого не повторится.
— У меня его нет, — отвечает она, — я хочу сосредоточиться на карьере.
Звучит так значительно. Куда лучше правды.
— Мудрое решение, — отвечает Татьяна.
— Всегда лучше осмотреться, прежде чем определиться, — добавляет Джулия. — А твоя мама? Что она обо всем этом думает?
Джемма фыркает и сдувает прядку со лба.
— Так тяжко, ха? Она хоть знает, что ты здесь? — спрашивает Джулия.
— Да. Что. Вы! — с расстановкой отвечает Джемма. — Я ей ни хрена не рассказываю. Все, что ей надо — это обломать меня.
[17] Диван ноул (Knole Sofa) — диван с высокими откидывающимися подлокотниками, который получил свое название от поместья Ноул в графстве Кент, где его изобрели в XVII веке.
[16] Район на юго-западе Лондона.
[15] Российский 44-й.
Среда
22
Мерседес
— Так что, спустишься в город на festa?
Мерседес хватается за сердце.
— Боже мой, Пауло, прекрати так делать! Ты ж меня убьешь!
— Честному человеку нечего пугаться, — с ухмылкой отвечает он.
Для такого крупного человека он двигается очень легко. Видимо, это важнейший навык для охранника — оставаться незамеченным, пока не станет уже поздно.
— Да, — говорит она, — я всегда туда хожу. Буду работать. В ресторане. Это же одна из самых доходных ночей в году.
— Могу себе представить. А твой мужчина?
— Он тоже. Сам-то пойдешь?
— У меня дежурство, — качает головой Пауло.
— Жаль.
Она поворачивается обратно к филодендрону, сердцевидные листья которого протирает водой с добавлением мебельной полировки. Отражение Пауло в окне пожимает плечами. Четверо девочек Татьяны резвятся в бассейне в крохотных бикини, а их хозяйка отдыхает, откинувшись на подушки шезлонга, и лениво водит пальцем по экрану смартфона.
— Работа такая, — говорит он. — Но мы с Роберто посмотрим с террасы на крыше.
— А, да, оттуда потрясающий вид.
— Ага. Он припас пару стейков из отменной вырезки и бутылочку какого-то немецкого вина от того виноторговца. Халява. Приготовим сэндвич со стейком, на панини, и беарнский соус, для нежности.
— Здорово, — говорит она.
— Вообще-то меня удивляет, что ты не пойдешь к своему папаше.
Теперь уже ее очередь пожать плечами.
Даже если бы отец заплатил, она все равно не пошла бы в «Медитерранео» с его
