а о штрафе я не беспокоюсь.
Когда я выскакиваю на улицу, ветер кусает голые предплечья, а холодный зимний воздух щиплет щеки. При такой погоде надеть пуховик было бы разумной идеей, но, покидая дом, я совсем об этом не думал. Когда я ступаю на подъездную дорожку, то замечаю за двойными стеклянными дверями швейцара. Меня охватывает страх. Черт. Пробраться мимо него будет непросто.
Как я и предполагал, заявление о том, что я хотел бы увидеть «моего друга Роба, который живет в пентхаусе», не вызывает доверия. Швейцар, крупный мужчина средних лет, косо смотрит на мои татуировки и отказывается пропустить, пока не назову фамилию Роба. Как по мне, так это Роб Кусок Дерьма, но этому парню такой вариант точно не понравится. Когда я пытаюсь поспорить, он предлагает мне позвонить Робу. Будь у меня его номер, я бы так и сделал. Вообще-то, я сказал бы ему спуститься, чтобы выйти и поговорить по-мужски.
После еще нескольких проваленных попыток договориться, мне приходится дать швейцару взятку. И не маленькую. Частный лифт доставляет меня в пентхаус на двадцать пятом этаже. Изнутри доносится рэп-музыка. Двери распахиваются, открывая взгляду холостяцкую берлогу. Все в хроме. Действительно все.
Обходя стороной целующуюся в прихожей парочку, я осматриваю комнату в поисках характерных волос цвета розового золота. В гостиной группа хорошо одетых людей развалилась на белых кожаных диванах. Еще одна горстка завсегдатаев вечеринок собралась вокруг кофейного столика в центре комнаты. Они снюхивают с его стеклянной поверхности белые полоски.
Эбби, сжимающая в руке бокал мартини, замечает меня в толпе и спешит навстречу. Ее остекленевший взгляд и застывшее на лице выражение подсказывают, что она не просто подшофе. Видимо, не только Серафина кое-что попробовала.
– Привет, Аид. То есть Тайлер, – она хихикает. – Что ты здесь делаешь? Сера тебя пригласила?
– Где она? – заглядывая Эбби через плечо, я снова осматриваю просторную квартиру. Здесь полно народу, но я не вижу среди собравшихся Серу.
– Остынь, – Эбби закатывает глаза и начинает накручивать на палец прядь медных волос. – Я совсем недавно видела ее. Она где-то неподалеку.
Ее наплевательское отношение раздражает еще больше. Меня бесит то, что у Серы такая дерьмовая подруга.
– Как давно ты ее видела? – требовательно спрашиваю я. – Она только что позвонила мне.
– Позвонила? Зачем?
– Потому что она под кайфом и напугана.
Еще один осмотр комнаты не приносит результата. Мое раздражение нарастает, и я снова поворачиваюсь к Эбби:
– Разве у вас нет кодекса подружек? Вы не должны присматривать друг за другом?
– Сера – большая девочка, – отмахивается Эбби. – Она и раньше бывала на вечеринках.
– Надеюсь, не на таких.
– В этом нет ничего…
Не дослушав ее, я прохожу мимо и распахиваю все двери, какие только могу найти. Три спальни, гардеробная, несколько полуобнаженных парочек… и никакой Серафины. Чем дольше я ищу, тем больше волнуюсь, потому что все еще не видел Роба. Если найду его рядом с Серой, когда она в таком состоянии, убью голыми руками.
В конце коридора я нахожу запертую дверь, из-под которой струится свет. Во мне вспыхивает робкая надежда.
Пожалуйста, пусть она будет там. И пусть она будет одна.
– Сера? – стучусь я, а после прижимаюсь к двери ухом. – Ты там? Это Тайлер.
Раздается лязг замка, дверь распахивается, и на пороге показывается Серафина. Я вздыхаю с облегчением, когда все наихудшие сценарии, которые я себе представлял, растворяются в воздухе.
Прежде чем я успеваю ее осмотреть, она бросается вперед и обнимает меня за талию. Меня окутывает запах ее духов, даже сквозь одежду я чувствую жар ее тела.
Спрятав лицо у меня на груди, она всхлипывает:
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста, – я обнимаю ее в ответ и поглаживаю по спине, чтобы успокоить.
С другого конца коридора на нас поглядывают люди, поэтому я медленно подталкиваю Серу в ванную и закрываю за собой дверь.
– Мне так жаль… – прерывисто выдыхает Серафина. Моя хлопчатобумажная футболка уже пропиталась ее слезами. – Я так плохо себя чувствовала, и не знала, что делать.
– Не стоит извиняться.
Через минуту или две ее дыхание замедляется. Постепенно она расслабляется в моих объятиях, но все еще не спешит отстраняться. Прижимаясь щекой к ее макушке, я вдыхаю тропический аромат ее шампуня и жду, пока не буду уверен, что паника отступила.
– Посмотри на меня, Динь, – приподняв лицо Серафины за подбородок, я осторожно наклоняю его, чтобы лучше рассмотреть в тусклом освещении ванной.
Ее зрачки мечутся туда-сюда, пока она пытается сфокусироваться на мне.
– Ты меня пугаешь, – бормочет она.
– Просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке, – я изучаю ее лицо, и от увиденного у меня внутри все сжимается. Белки налиты кровью, на щеках видны остатки туши, кожа от слез покраснела и покрылась пятнами. Сера выглядит испуганной.
И все еще красивой, даже несмотря на испорченный макияж.
Постепенно тревога уходит, и я невольно любуюсь Серой.
Не время и не место, Тайлер.
– Подожди. Не хочу, чтобы тебе тушь попала в глаза, – я нахожу у раковины салфетку, смачиваю ее под краном и осторожно вытираю с лица Серы темные полосы. Закончив, я неохотно опускаю руку. – Как ты себя чувствуешь?
Серафина достает из коробки чистую салфетку и вытирает ею нос.
– Ужасно. Хочу вернуться домой.
– Пойдем, – говорю я. – Найдем твою парку.
Открывая дверь ванной, я кладу руку на талию Серы, чтобы помочь выйти в коридор. Сера покачивается, и я обхватываю ее крепче, чтобы не позволить упасть. Мы уходим, а Роб, явно недовольный, злобно смотрит нам вслед. В момент, когда двери лифта закрываются, я показываю Робу средний палец. Серафина, учитывая ее состояние, ничего не замечает.
* * *
– Ты употребляла что-то еще, кроме косяка, Динь?
Я осматриваю Серафину, пытаясь понять, насколько она протрезвела. Она свернулась калачиком, используя в качестве подушки толстовку, которую я нашел на заднем сиденье. За все те пятнадцать минут, что мы находились в машине, она не проронила и слова. Я хоть и пытался дать ей отдохнуть, все же обязан знать наверняка.
– Эм… когда я почувствовала себя нехорошо, Эбби посоветовала мне найти Роба. Он дал мне бокал водки с газировкой. Вкус алкоголя был слишком сильным. Возможно, водки было слишком много.
Я сжимаю челюсть, но оставляю все комментарии при себе.
– Это плохо? – тихо спрашивает она.
– Выживешь. Хотя придется выпить немало воды, когда приедем домой.
В салоне воцаряется тишина. В дополнение к кровожадной вендетте против Роба, мысль о которой я лелею, я беспокоюсь о Серафине, потому что не знаю, что заставило ее так рисковать. Произошедшее
