по душам. В основном, выслушивала восторженные речи девчонок о Сине.
Как знакомо, я считала Черелин Эванс душой компании, очень общительной девушкой, но мы чем-то похожи.
— А я общалась только с Тинки, — выдыхаю и массирую ноющие виски. Очень насыщенный день: ссора с матерью, новая крыша над головой, предложение Сина, посиделки с Черелин. Надо бы ложиться спать или завтра я буду выглядеть «помятой» и с ужасным голосом.
— И называй меня Черри, — улыбается открыто девушка и смеется.
— Хорошо, Черри, — растягиваю губы в пьяной улыбке и зеваю, прикрывая рот. — Может, спать?
— Не-е-ет, еще рано, — надувает губы брюнетка, — мы не изменили тебя до неузнаваемости.
Медленно поднимаюсь и раскачиваюсь, как поплавок.
— О нет, это плохая идея, — бормочу, держась за подлокотник, чтобы не свалиться. Не думала, что я так наклюкалась.
— Отличная идея!
Черелин штормит в разные стороны так же, как и меня. Девушка громко хохочет и снова падает на пол, хватаясь за живот.
— Я… притащу свою косметичку… и крутую палитру, — задыхаясь от смеха, еле проговаривает она.
— И разрисуешь меня, как Джокера, — хихикаю в ответ и наконец-то дохожу до кровати, падая и закрывая сразу же глаза.
— Даже в таком состоянии, я сделаю все на высшем уровне, — доносится до сонного сознания голос Черелин.
— Даже не сомневаюсь, — шепчу в ответ и засыпаю.
Первый вопрос, который задаю себе на следующий день, когда звонит будильник ровно в 7:00 am: зачем я пила?
Смотрю на свою заплывшую рожу в зеркале и плескаю холодной водой пару раз, пока не прихожу в чувство.
Что подумает Син, когда увидит «это» перед собой? Я и так не эталон красоты и женственности, но сейчас — сплошной ужас.
Спускаюсь на первый этаж, обминая гостиную. Вчера я не особо разглядывала интерьер. Дом такой огромный, на это просто не хватило времени. Сегодня же я заметила большую картину, висящую над камином, и притормозила, любопытно разглядывая. Портрет пары: мужчина и женщина. Она сидит в кресле, он стоит рядом, правая рука на ее плече. У него такие же пронзительные глаза, как и у Сина с Черри, волосы вороного крыла и доброжелательная улыбка. У женщины светло-русые локоны, убраны на одно плечо, мягкие черты лица и большие карие глаза. Они очень гармонируют и смотрятся превосходно…
— Наши родители, — слышу холодный мужской голос и разворачиваюсь, встречая синие глаза, как на картине.
Конечно, я сразу же догадалась. Они очень похожи внешне с отцом.
— Ты голодна? Мы можем заехать по пути где-нибудь перекусить, — говорит все тем же ледяным тоном Син, скрещивая руки на груди, и опирается о стену.
— Разве что кофе, — робко бормочу и отрываюсь от созерцания картины.
Мы спускаемся в гараж, и я пораженно охаю, видя черный блестящий мустанг.
— Ничего себе, — завороженно произношу, подходя ближе к машине, и провожу по бамперу рукой. — Это ведь Форд Мустанг Босс 1969 года.
Син останавливается рядом. Сжатых в тонкую линию губ касается едва заметная улыбка — ее тень. Он сегодня вообще не в духе.
— Разбираешься в машинах?
— Нет, в татуировках, — не задумываясь, отвечаю и поднимаю глаза. — Не особо разбираюсь в машинах, но мне нравится классика.
— Отец любил на ней ездить.
Слова пронизаны ледяными нотками, от которых становится не по себе, поэтому решаю заткнуться.
— Повеселились вчера с Черелин? Вы вели себя довольно тихо, — говорит более непринужденно Син, выезжая на дорогу, пропитанную дождем. Он моросил до сих пор.
— Да, — выдавливаю из себя.
— У тебя что-то случилось, Джи?
— Типа того, — прочищаю горло и огорченно вздыхаю, вспоминая вчерашнюю ссору. — Вернулась моя мама, у нас получился не самый лучший разговор.
— Что насчет отца? — спрашивает Син.
— Он еще в Германии, тур затянулся.
— Ты можешь оставаться у нас, сколько потребуется, — парень мельком смотрит на меня и включает проигрыватель, сбавляя громкость.
— Да, хорошо, спасибо… — невнятно мычу, снова теряя словарный запас.
— Насчет парней, — переводит тему Эванс, давая шанс собраться и не вести себя снова глупо. — Шем — добряк, с ним не будет проблем, он веселый по натуре. Райт — молчун, любит подкалывать людей, но не злопамятный. Оззи, — тут Син делает паузу и пожимает плечами, — что ж, он своеобразный малый. Шуточки, правда, у него все с черным юмором. И он пошлый, очень пошлый. Но все парни нормальные, так что не переживай. К тому же, я с тобой.
Из-за последней фразы щеки пылают, как маки, а дыхание сбивается.
— Мы на месте, — произносит обыденным тоном Син, когда машина тормозит возле знакомого бара. — Готова?
Киваю, но внутри разрывает на части от страха. Эванс ободряюще улыбается и выходит из машины.
— Поверь в себя, Джи. Я в тебя верю.
Зачем он это говорит? Я только больше переживаю и нервничаю. Мы проходим через черный вход и попадаем в полутемное помещение, где слышится разговор.
— Здоров, — повышает голос Син, подходя ближе.
— Привет, чувак, — машет Шем и заглядывает ему за плечо, удивленно встречаясь со мной глазами.
— Сегодня прослушивание отменяется, — Эванс останавливается рядом с друзьями и кивает на меня. — Я уже нашел вокалистку. Это Джи Браун.
Вся уверенность вмиг оставляет один на один, когда три пары глаз удивленно впиваются в мое пылающее от стыда и страха лицо.
***
Син
— Чувак, можно тебя на пару слов? — неуверенно спрашивает Оззи и обращается к Джи, мило улыбаясь: — Пять минут, ладно?
— Д-да, — еле слышно отвечает девушка, немея от ужаса. Чувствую, как она готова уже сдаться, и твердо произношу:
— Джи, все нормально, — серьезно смотрю в ее бирюзовые перепуганные глаза и подхожу к парням, которые о чем-то тихо спорят.
— Слушай, это прикол такой, или я что-то не догнал? — Оззи чешет правую бровь с пирсингом и с сомнением поглядывает на рыжую.
— Нет, Оз, Джи — наша новая вокалистка, — жестко отвечаю и опираюсь о деревянный стол.
— Ты *бнутый, — выдыхает скептически красноволосый и отворачивается, тихо выругиваясь.
— Если Син выбрал ее, значит, в ней что-то есть, — задумчиво протягивает Шем. — Она же приходила с Черри на репу, кажется, да?
— Только послушайте, как она поет, — раздраженно бросаю и смотрю на нервно переминающуюся девушку. Чем дольше затягивать, тем больше она будет переживать и тушеваться.
— Окей, она классно поет, допустим, но… — Райт запинается, проводит по пепельно-русым волосам и чуть тише добавляет: — Ты же ее видел? Сколько ей лет? Шестнадцать хоть есть?
— Она выпускница, ей уже восемнадцать, мы учимся в одном классе, — огрызаюсь и отталкиваюсь от стола.
— Но выглядит она, как лолитка, — кривится Оззи. — Такая маленькая непорочная девочка.
— Оз, заткнись, — шикает на него драммер. Очень
