водоёма. И вот он передо мной, небольшой пруд с мутновато-синей водой. Здесь запах тины сделался ещё насыщенней, но разве такая мелочь может смутить? Я вползла в воду, погрузилась по грудь, ноги увязали в илистом дне. Вода смывала кровь, грязь, остужала мои горящие огнём раны. Пусть она и не кристально чистая, но жажда замучила меня так сильно, что я не обратила на этот факт внимания и жадно пила из ладоней. Вкус странноватый, но какой же он всё-таки приятный! Я благодарно выдохнула и нырнула с головой. Пусть вода омоет меня всю, пусть излечит меня от страхов и сомнений и даст сил двигаться дальше.
Но едва я вынырнула на поверхность, вдруг почувствовала, как что-то опутало мою лодыжку, и меня резко потянуло вниз. Я начала барахтаться, пытаться вырваться, но всё новые и новые сети опутывали моё тело, руки и ноги, пробираясь к шее. Мне удалось ненадолго всплыть и глотнуть воздуха, как меня снова потащило вниз. Я брыкалась и рвалась, а вода кипела и пенилась над моей головой. Грудь сдавливало от нехватки воздуха, а путы становились всё крепче. Ещё один раз на поверхность, глоток и снова под толщу воды. Я уже столько пережила, и вдруг меня утопят какие-то водоросли? Ну уж нет! Голова туго соображала, тело билось как в припадке, и уверенность, что мне всё же не выбраться, укоренялась всё сильнее. Но вдруг я задела рукой что-то твёрдое и неожиданно вспомнила, что с утра прицепила к штанине нож, так на всякий случай. Я потянулась за ним. Запястье было стянуто, но я упорно вытягивала пальцы и, наконец, ухватилась за рукоять. Одного неловкого движения хватило, чтобы освободить руку, а дальше нужно было лишь размахивать в разные стороны. Водоросли резко отпрянули, словно испугались, что их укоротят ещё сильнее, и быстро уползли под ил. Я вынырнула и в панике поплыла обратно к берегу. Меня душил кашель, а горло горело. Да уж, искупалась, нечего сказать! Не помню, сколько я провалялась на берегу, пытаясь прийти в себя, но вскоре, аккуратно набрав воду в бутыль, я похромала подальше от этого водоёма. Кто знает, что ещё здесь может прятаться!
Весь оставшийся день прошёл сравнительно неплохо и спокойно. Если, конечно, не считать, что моё состояние постепенно ухудшалось. Меня беспрерывно клонило в сон, лоб горел огнём, а рана начала кровоточить, совсем немного, но достаточно, чтобы создать мне проблемы. Я всё меньше и меньше передвигалась, хотя куда шла, и сама не знала. В голове то и дело звучал голос Троя: «Ты должна выжить». Иногда и его образ вставал перед глазами и мерещился мне между деревьев. Лихорадка, по-видимому, не стала дожидаться ночи и снова решила меня навестить. Я чувствовала, как постепенно начинаю сходить с ума, и во избежание этого старалась говорить сама с собой. Меня бил озноб и страшно тошнило. Под вечер я больше не могла двигаться и просто легла под деревом. Я начинала сдаваться. Каждый шорох тревожил меня, вызывая ещё больший бред. И я была уверена, что эта ночь станет последней. Трой, забери меня, унеси меня далеко…
В очередной раз я очнулась, когда стояла глубокая ночь. Луна серебрила землю, обращая её в какой-то призрачный потусторонний мир. Было свежо и тихо, даже как-то слишком. Думаю, эта тишина и разбудила меня. Сознание моё было ясным, я чувствовала себя лучше. Но тишина насторожила меня. Ещё одну бурю мне точно не выдержать! Хотя ничего пока не говорило о её приближении. И всё же что-то было не так. Я села и стала всматриваться в лес. Всё застыло. Всё вокруг словно прикинулось мёртвым. Прошло, наверное, лишь пару минут, когда между деревьями я различила какое-то странное движение. Но ни силуэтов, ни очертаний живого существа не было видно. Впереди, вообще, ничего не было видно. И тогда я поняла: лес окутывала настоящая густая тьма. Я огляделась вокруг и похолодела. Чернота как живая расползалась по лесу и словно пожирала всё, как чудовище, протягивая свои лапы. Ша была права, рассказывая свои страшилки. Она говорила о Тьме, блуждающей по Пустоши, голодной и ненасытной, таящей в себе нечто, неизвестное никому. А ещё ша говорила, что эта тьма, так же как и дикие земли, имеет разум, понимает, кто ты, откуда взялся и чего страшишься больше всего на свете. И теперь эта Тьма наползала на меня. От неё веяло холодом, но не было ни запаха, ни звука, не было вообще ничего. Её щупальца уже дотянулись до моих ног, и я наблюдала, как лодыжки погружаются в эту чёрную жижу, их уже нельзя было разглядеть. Тьма была плотной, как ткань. Она забиралась всё выше, окутывая со всех сторон, подобралась к горлу и проглотила целиком. Я не задохнулась, не умерла, но оказалась в кромешной темноте. Всё здесь словно бы застыло, и только моё дыхание, частое и прерывистое, подсказывало, что я ещё существую. Мои руки, пальцы — всё шевелилось, но их нельзя было увидеть. Так шли минуты в чёрном забвении. К нему нельзя было привыкнуть, но страх всё же начал постепенно отступать. До тех пор, пока я не ощутила Его. Внезапно появившееся чувство не просто тревоги, но ужаса, окутало как кокон. Во тьме что-то жило, оно двигалось, хоть и его нельзя было услышать, дышало, хоть его и нельзя было почувствовать. Оно бродило где-то рядом, я точно знала об этом. Меня бросило в дрожь, ничто ещё не навевало на меня такого ледяного страха. Ни буря, ни дурацкие водоросли не шли с ним ни в какое сравнение. И все байки о чудовищах казались теперь детским лепетом. Даже встреча с диким зверем, и та была бы лучше, сейчас я это ясно понимала. От животного, даже от монстра, можно было бы спастись, шанс есть всегда, но от Него невозможно. Это знание словно жило где-то на клеточном уровне, и оно же заставило меня замереть, практически не дыша и не двигаясь. Он где-то рядом. Ищет, а, возможно, просто подглядывает за мной. Я ощущала присутствие чего-то кожей. Мне казалось, что вот-вот на меня нападёт нечто ужасающее, нечто, пугающее сейчас больше, чем смерть. Но оно прошло мимо. Может, решило, что моё время ещё не настало. По крайней мере, я была уверена, что Это знает — я здесь. Я шумно выдохнула через нос и сжалась в комочек, поджав колени. Если темнота не сойдёт, она сведёт меня с ума. Голова снова закружилась, тошнота подступила к
