и испугалась. Не представляю, что бы со мной было, случись это с ней. Хоть мы и часто ссорились, не понимали друг друга, но я всегда знала, что она меня любит несмотря ни на что, и я её люблю. Сердце заныло теперь от новой боли. Вот она, самая страшная боль — потерять родного человека, а не все эти переживания по поводу измен. Глотая слёзы, я взяла телефон и набрала номер матери.
— Алло, — ответила она сразу.
— Мамочка, я тебя люблю, — проговорила я, стараясь держать себя в руках.
— Что случилось? — обеспокоилась родительница.
Её дрогнувший голос стал лишним доказательством, что она любит и переживает за меня. И я, улыбнувшись сквозь слёзы, ответила:
— Всё нормально, просто… мы с тобой так часто ругаемся в последнее время, а я хочу, чтобы всё было по-другому.
Мама ненадолго замолчала, потом произнесла:
— Я тоже не хочу ругаться, но ведь ты упрямая, всё делаешь по-своему.
— Разве это плохо, жить своим умом?
— Сейчас опять поругаемся, — строго ответила она и я рассмеялась, вытерев мокрые дорожки на щеках. Дальше я рассказала ей, что снова в больнице и попросила привезти мои вещи. — И ты говоришь, что всё нормально? — непременно упрекнула родительница.
— Мама, не начинай.
— Хорошо, не буду, — успокоилась она и пообещала приехать утром с вещами, так как сейчас уже поздно.
* * *
Саша зашёл ко мне в палату утром. Бледный, с красными глазами, я сразу поняла, что произошло страшное. Доктор подтвердил, что у него горе и он пришёл в больницу, написать заявление на отгулы.
— Я вызвал брата, надеюсь к похоронам успеет приехать.
— Саша, мне так жаль, — произнесла я, обняв его.
Я не знала, как ещё показать ему свою искреннюю поддержку. Что я как никто понимаю его. Потерять родного близкого человека — это так ужасно! Он обнял меня в ответ, крепко, искренне. Какое-то время мы стояли так, боясь оторваться друг от друга. Затем, Саша обхватил моё лицо тёплыми ладонями, посмотрел мне в глаза и… впервые поцеловал. Сначала нежно, осторожно, затем с большей страстью. И, что самое удивительное, в этот момент я ни разу не подумала об Игоре. Я думала только о Саше, о его боли, и о том, что я нужна ему.
Всё бы ничего, но не вовремя в палату открыла дверь медсестра, которая пришла мне поставить капельницу.
— Ой, — произнесла она и исчезла, закрыв дверь.
— Ну всё, теперь я точно в этой больнице не останусь, — вымолвила я, немного отпрянув от Саши и пытаясь унять участившееся дыхание.
— Что ж, тогда сейчас же займусь твоим переводом, — ответил мой доктор, с грустью улыбнувшись.
Глава 20
В другую больницу Саша привёз меня лично и сам разговаривал с моим новым лечащим врачом — милой женщиной лет сорока на вид. Он даже оплатил за моё пребывание здесь на десять дней, несмотря на мои уверения, что сама способна заплатить. Кое-какие сбережения на карте у меня имелись. Старалась сильно не шиковать, ведь скоро у меня ребёнок родится, а там буду тратиться только на него, и сейчас расходы касались непосредственно его и средств бы мне хватило. В дальнейшем я планировала сидеть с малышом до полутора лет, а там нанять профессиональную няню и выйти на работу. Жить за счёт бывшего мужа я не собиралась. Алименты буду принимать, но только для ребёнка.
Саша оставил меня в новой элитной палате, которая больше походила на номер в гостинице со всеми удобствами, поцеловал на прощание и ушёл. Мной тут же занялся мед персонал. Врач оказалась деликатной женщиной, не стала задавать вопросы личного характера, хотя прекрасно видела наш с Сашей прощальный поцелуй и, скорей всего знала, что он мне не муж. Осмотрела меня, опросила анамнез и, назначив лечение, ушла.
Чуть позже появилась мама с моими вещами, мы успели с ней созвониться перед моим переездом. На этот раз она тоже вела себя деликатно, ни разу не напомнила об Игоре, говорила только обо мне и о малыше, чтобы я больше берегла и себя, и его.
На следующий день ко мне в палату вошла врач и с серьёзным выражением лица начала спрашивать о том, принимала ли я препараты для прерывания беременности. Я, конечно же, ответила категоричным НЕТ.
— Я пять лет мечтала стать матерью, — добавила я, с ужасом осознавая, что врач задаёт мне такие вопросы не просто так.
— У Вас, насколько я знаю, сложные отношения с мужем, так что я вполне могла бы понять…
— Мои отношения с мужем никак не отражаются на желании родить малыша. Я хочу родить! Иначе бы я не лежала на сохранении.
Лидия Георгиевна — так звали врача, открыла папку, с которой пришла, достала оттуда бумажный лист и показала мне.
— Пришли анализы из вашей прежней больницы, в них выявлены следы препарата, которые женщины принимают для прерывания беременности на ранних сроках. — Пояснила она, внимательно следя за моей реакцией.
От ужаса я закрыла рот ладонью, перед глазами поплыли печатные буквы от подступающих слёз.
— Этого не может быть! — вскрикнула я, всё ещё пытаясь хоть что-то разглядеть на листке. — Это не может быть ошибкой?
— У Вас угроза выкидыша, разве это ошибка? Кто Вам мог подсыпать такой препарат, если утверждаете, что сами его не принимали?
В уме нарисовался только один подозреваемый — Инга. Не зря она мне пьяную истерику устроила из-за Игоря и… Сок! Она принесла мне гранатовый сок. Вполне могла в него добавить этот препарат. Сок достаточно терпкий и вкуса порошка я не почувствовала. Не думала, что Инга настолько бесчеловечна. Пойти на такое, прекрасно зная, что я долгое время пыталась забеременеть!
Проглотив слёзы, я постаралась успокоиться и ответила:
— Да, у меня есть подозрения на одного человека.
— В таком случае, это является преступлением. Если захотите заявить на него, можете на меня рассчитывать, доказательства вот, — слегка потрясла папкой, куда только что вложила листок с результатом анализов, — а там следствие разберётся.
— Спасибо, — тихо поблагодарила я добрую женщину и тут же добавила: — Заявлять не буду, всё равно выкрутится. Пусть с ней мой муж разбирается.
— Надеюсь, до криминала не дойдёт? — спросила Лидия Георгиевна и нервно хихикнула.
— Не думаю. Он не настолько глуп.
— Ну что ж, тогда пусть Ваш муж разбирается со злодеем, а мы будем сохранять малыша, — улыбнувшись, ответила врач.
После ухода врача я ещё долго не могла прийти в себя от такой новости. Боролась с желанием позвонить Игорю и нажаловаться на Ингу.
