будущую финансовую независимость, не подчиняясь при этом его требованиям. Мы, мужики, за свои деньги хотим от шлюх выполнения своих желаний, а не их взбрыков.
— Ну, не все мужчины одинаковы и, в конце концов, у меня еще целая жизнь впереди, — максимально легкомысленно, надеюсь, ответила ему. — Не найду доброго, щедрого, понимающего, так придумаю как самой разбогатеть.
— Переменяв для начала десяток-другой членов? — едва ли не выплюнул Макар.
— А ты мне разве любовь до гроба одну и на всю жизнь только что предложил? У тебя, Макар, нет права на меня смотреть сейчас, как на дрянь какую-то, ясно! Почему это ты, который хочет купить — хороший, а я, не готовая продаться так дешево и без перспектив — шлюха и дерьмо? Пошел ты, господин Лебедев! А за еду и выпивку спасибо.
Заграбастав сразу с десяток кусочков сырно-колбасной нарезки, я прихватила бокал и пошла в недра чужой квартиры в надежде отыскать что-то из одежды и, при большой удаче, хоть тапки какие-нибудь. Топать в мятом вечернем платье на голое тело и босиком через полгорода ночью — поганая перспектива, даже если у меня хватит навыков отбиться от рядового приставалы или даже нескольких. Оставаться же здесь и продолжать беседу с Лебедевым, погружаясь в рассуждения почему не готова стать его постельной принадлежностью, мне не улыбалось. А все почему? Потому что я, конечно же, ставила перед собой цель обогащения с помощью мужиков и понимала, что придется на этом пути гнуться и подстраиваться, но получить такое вот предложение от Макара было почему-то сродни пропустить удар под дых. И кто бы мне еще сказал отчего. Просто… вот от кого угодно, но не от него, и все тут.
Глава 17
Макар
— Надеюсь, ты не станешь вести себя, как полная дура и не устроишь попытку красиво-дебильного ухода в ночь? — сука, кто бы знал, каких сил мне стоило сохранять относительное спокойствие во время этого пошедшего вкривь и вкось разговора.
Не вспомню точно, кто из известных модельеров сказал, что баба из чего угодно может сварганить салат и скандал, и вроде что-то там еще. Шляпку что ли, но похер на это. Главное, что скандал — это то, что любая носительница сисек слепит на пустом месте, даже основываясь на твоих самых лучших порывах.
— А ты станешь возражать? — огрызнулась Лизка и наклонилась, резанув мне по глазам видением бледных полушарий ягодиц из-под кургузова полотенца, завлекая даже в нынешнем раздраженном состоянии всмотреться повнимательнее.
— Я буду пресекать, — ответил ей и счел за благо поднять глаза к потолку. По крайней мере, на дурацкую Боевскую лепнину у меня не встает с таким упорством, будто одержим демоном похоти каким-то. — Не выйдет у тебя, Лиза, выставить меня совсем уж уродом моральным, который сначала тобой наивной воспользовался, а потом отпустил посреди ночи полуголой на все четыре стороны.
— Блин, нет ничего. — сокрушенно проворчала Ерохина и обернулась ко мне. — И что станешь делать? Свяжешь до утра?
Идея — огонь, особенно ценная тем, что с тобой, связанной, до этого утра творить можно, жаль только реализовать ее чревато. Во-первых, Лиза не рядовая девчонка, сопротивление может оказать ого-го какое, тогда как я-то ее буду стараться не помять, а завтра светить фингалами не горю желанием. А во-вторых, я уже слегка просек ее характер, и такая, как она, просто так не спустит, даже справься я с ней. Найдет как отомстить за насильственное удержание, о сексе в таком положении вообще молчу, эта засранка мне каждый причиненный без спросу оргазм гвоздем в бошку вобьет.
— Связывать не буду, но препятствовать стану. А если упрешься и все равно попрешься куда-нибудь, пойду с тобой.
—Ух ты, перейдем к романтичным провожашкам? — фыркнула девчонка насмешливо. — Поздновато будет во всех отношениях, не находишь?
Я вообще-то, не нахожу причин почему ты так психанула. Что я такого сказал-то изначально? Предложил сразу перейти к совместной жизни, без всяких там сопливых выкрутасов, на которые у меня времени нет, да и глупо в моем возрасте и после того, что уже между нами произошло. Какие, к хренам, походы по киношкам-ресторанам и букеты-конфеты после того, как четко мы вместе в притон вломились, от бандюков-вымогателей отбились и трахались так, что я кукухой повредился и вирусом непроходящего стояка на тебя, походу, заразился?
— Я нахожу, что тебе врезало по мозгам шампанским на голодный желудок, да еще после такого дня, что был у нас сегодня, и моей ошибкой было затевать серьезные разговоры с тобой в таком состоянии. Предлагаю пойти и поесть уже нормально, потом лечь спать, а завтра я позвоню, чтобы привезли твои вещи, и ты сможешь уйти, если захочешь.
— Да у меня ни в одном глазу! — возмутилась Лиза и покачнулась. Ага, я вижу, трезва, как стекло. У меня самого от этой шипучки чуток в голове зашумело, а ей типа нипочем. — И ты сомневаешься, что я уйти захочу? — я пожал плечами, явно ее зля все больше. — Считаешь, только поэтому все пошло как-то не так? А называть меня шлюхой — это фигня?
— Я не… — ладно, отрицать собственные косяки не по-взрослому. — Я перегнул. Далеко не каждый день я предлагаю девушке начать жить вместе и получаю отказ.
Точнее, я сделал это впервые и отнюдь не после долгих и здравых размышлений, и поддаваясь самому непонятному порыву. После Карины никогда я с женщиной совместных проживаний не практиковал и желания не испытывал. И реакция Лизы напомнила мне почему. Бабы сношают мозг, желать сунуть голову в петлю мозго*бства — верх тупости. Особенно учитывая, что эта конкретная баба начала сходу совершать действия насильственно-сексуального характера с моими нервами, даже не попытавшись показаться паинькой, до того момента, как взберется мне на шею. Она, видишь ли, вовсе на нее взбираться не намерена! Моя шея недостаточно, сука, удобна, да?
— Да ни черта не это ты предложил! И вообще не предлагал, а попытался приказать тебе продаться, чтобы мог за собой таскать, дабы пресекать всенепременно заложенную во мне шлюховатость, — обвиняюще ткнула она в меня пальцем, снова чуть покачнулась и оперлась спиной на шкаф, в котором только что рылась.
— Что поделать, Лиза, я не склонен доверять женщинам.
— Но это ни хрена не моя проблема, Лебедев! — оттолкнувшись от шкафа, Лиза прошла мимо
