жетонов. Он не ставил на отдельные номера, а бросал целые кучи голубых на «красное-черное», «чет-нечет» и «пасманк». Его спутница придерживалась противоположной тактики. Это была ярко накрашенная девица, напоминающая танцовщицу из мюзик-холла. На ней было открытое платье с щедрым декольте, едва прикрывавшим грудь. Перед ней лежали исключительно белые жетоны, и в каждом туре она рассеивала их по полудюжине отдельных номеров.
Я проиграл игру, ставя попеременно на красное и черное. Через какое-то время я увеличил ставку до двух белых жетонов, потом до трех и, наконец, до пяти. Выигрывал я столь же часто, как и проигрывал, и вскоре мне стало скучно.
Видимо, я не родился игроком, ведь для настоящего игрока игра является излюбленным возбуждающим средством. Бросив рулетку, я пошел посмотреть на дядю Эма. Всегда интересно наблюдать за партией в покер, особенно когда – болеешь за одного из игроков. Здесь можно положиться на собственную ловкость, а не доверяться слепому случаю или обманчивой рулетке.
Уверенность в том, что рулетка – это всегда обман, навела меня на размышления о трех зеро: ни один из них не выпал в течение длительного времени. Я опять вернулся к рулетке и, вместо того чтобы поставить на черное, поставил по жетону на каждый из трех номеров банка: зеро, двойное зеро, тройное зеро. Конечно, я ничего не выиграл, но вошел в азарт. Через три тура я уже лишился значительной части жетонов. Но, продолжая упорствовать, я опять поставил по два жетона на три зеро. Они ускользнули от меня так же, как и предыдущие. Тогда я увеличил ставку до трех жетонов. В следующей игре выпало двойное зеро. Крупье выложил рядом с моими тремя белыми стопку в двадцать один голубой жетон – сто пять долларов. Это был мой выигрыш. Я сгреб деньги и начал считать свое богатство. Таким образом я пропустил следующий тур. В наличии у меня оказалось сто тринадцать долларов. Я разделил их на две стопки в сто и тринадцать долларов. Прежде всего, я решил не рисковать и оставить сто долларов при себе. У маленького столика мне обменяли двадцать голубых жетонов на наличные деньги. А вот тринадцатью долларами стоило рискнуть.
Я поставил десять долларов на черное и три на «нечет». Рулетка остановилась на четном красном номере.
Вернувшись к покерному столику, я встал за спиной дяди Эма. Он почувствовал, что я подошел, повернулся ко мне и спросил:
– Ну, что? Проигрался в пух? Дать еще денег? Но я его обрадовал:
– Наоборот, выиграл сто долларов.
– Браво! Понаблюдай-ка за покером! Здесь ставят только наличные.
И он вернулся к игре: человек, сидевший напротив него, начал сдавать карты. Это был пятикарточный студ-покер.8 Перед дядей Эмом лежало двести долларов, но это еще ничего не значило, потому что я не знал, какова первоначальная ставка. Думаю, она была не меньше ста долларов.
Он накрыл свою закрытую карту ладонью, сгреб ее и приподнял так, чтобы только я один мог ее увидеть. Это был червонный валет. При следующей сдаче он прикупил червонного короля. Игрок, прикупивший туза, поставил следующие пять долларов, и дядя Эм его поддержал. Второй партнер, прикупивший семерку, удвоил ставку. Видимо, у него уже была одна семерка, и он реально рассчитывал на комбинацию. Третьей картой дядя Эм получил червонную девятку – тут уж попахивало «стритом» или «флешем».9
На другом конце стола игрок, имеющий на руках две десятки, увеличил ставки до двадцати долларов. Дядя Эм поддержал, партнер с тузом на руках тоже, как и тот партнер, у которого предполагалось две семерки, однако на сей раз он не стал удваивать ставку. Четвертой картой дядя Эм прикупил червонную тройку. Он немедленно поднял ставку до пятидесяти долларов. Двое игроков сразу устранились; остались дядя Эм и тот партнер, у которого была пара десяток. Затем пара десяток вытащил какую-то карту, а дядя Эм – пикового валета. Валет разрушил его «флеш», зато оказался старшим в двойке. Он бил пару десяток, но оставалась еще одна неоткрытая карта. Игрок с парой десяток заявил:
карта, называемая «дырой», и одна открытая карта. Затем поочередно делаются ставки. Банкомет раздает еще по одной карте. Операция повторяется до тех пор, пока на руках у игроков не окажется пять карт.
– Я поднимаю до ста долларов! Хотите присоединиться? И бросил пять желтых жетонов на стол.
Дядя Эм только тяжело вздохнул и сосчитал свои жетоны.
– Ставлю восемьдесят, только чтобы посмотреть. У меня два валета.
Партнер перевернул закрытую карту, оказавшуюся тройкой. Последней картой он прикупил также тройку. Дядя Эм сокрушенно покачал головой:
– Оставьте за мной место. Пойду поищу подкрепление.
Я пошел за ним к кассиру. Дядя Эм опять набрал жетонов на двести долларов, что практически опустошило его кошелек.
– Не беспокойся, Эд! На ярмарке у меня осталась заначка. Без гроша мы не останемся.
– Да я и не беспокоюсь. Но может быть, тебе не везет из-за меня? Давай-ка я лучше уйду, и не стану смотреть, как ты играешь.
– В покере никто не может помешать, Эд. Все зависит от того, как ты сам оцениваешь комбинацию… и от карт.
Я присутствовал ещё при двух партиях, в результате которых дядя Эм быстро спустил всю свою наличность. Он все-таки попытался отыграться в третьей партии: в открытую ему пришло два туза, он поставил на них и проиграл против трех шестерок. Он поднялся и сделал знак типу, который ждал, пока кто-нибудь не освободит место.
– Малыш, дальнейшая гульба – за твой счет, – и он печально улыбнулся. – Поднеси-ка мне стаканчик пива.
– Конечно, – сказал я и уже было полез в свой кошелек, чтобы отсчитать ему те сто долларов, которые я выиграл. Он понял, что я собираюсь делать, и отстранил мою руку. После долгих препирательств мне все-таки удалось всучить ему тридцать пять долларов, положивших начало моему выигрышу.
И мы пошли в бар, где заказали по стакану пива.
Я спрашивал себя, сколько он мог проиграть: во второй раз он купил жетонов на двести долларов. Если вначале он обменял сто долларов, то это уже составляло кругленькую сумму в триста долларов. Он догадался, о чем я думаю, и усмехнулся:
– Быстро выиграл, быстро спустил. Но ты не беспокойся. Ты не игрок. Ты всегда уходишь раньше, чем появляется возможность сорвать банк.
– Мне это не очень интересно.
– Может, это и хорошо. Но мне кажется, что я тоже не настоящий игрок, иначе я вернулся бы, чтобы проиграть твои тридцать пять долларов… или полностью отыграться.
