и посмеялась:
- Ну, значит, связь у них такая сильная. Не отпускает он ее. Любит, - развела та руками.
- А может, попробовать кровь? – Томи готова была ухватиться за любую соломинку.
- Ты совсем шальная баба что ли? – ясновидящая сверкнула глазами. – Одного покойника на тебе мало, ты второго захотела?
Томирис будто окатили ушатом ледяной воды. Откуда эта женщина знает ее страшную тайну? Гадалка будто читала ее, как открытую книгу, и от этого становилось жутко.
- Не бери грех на душу, - строго проговорила собеседница. – И без самодеятельности. Все у тебя очень зыбко. Сейчас он сходит по тебе с ума. Не напортачь.
- Хорошо, - кивнула она и протянула ей телефон. – А на нее можно что-нибудь сделать?
Гадалка поднесла смартфон к глазам и посмотрела на фотографию Айлин. Через несколько секунд она швырнула дорогую вещицу на стол и выпалила:
- К ней вообще не лезь! Иначе срикошетит и себя погубишь.
- Но почему? Чем она так хороша, что он за ней все еще бегает? Это я подарила ему сына! А она даже выносить не смогла!
- У его жены мощный род. Защита предков до седьмого колена*. Не дури и не суйся туда. Займись лучше своим сыном. А то спихнула на няню и бегаешь довольная.
Томирис недовольно поджала губы. Ничего хорошего она сегодня не услышала. И вопреки наставлениям ясновидящей, она все-таки пошла в больницу к старшей жене своего мужа.
СПРАВКА: Испокон веков казахи трепетно относились к своему прошлому и традициям. Почтительное отношение к истории прививалось им через знание Жеті ата – Семи предков. У казахов существует пословица: «Незнание семи предков – признак сиротства». Издавна каждый кочевник должен был помнить имена дедов и прадедов до седьмого колена. Эта традиция сохранилась до сих пор и носит название Жеті ата (Семь предков). Память о предках подразумевала не только дань уважения к ним, но и заботу о своем народе. Родственники до седьмого колена считались у казахов близкими и несли друг за друга ответственность.
Глава 14
Айлин
Миленькая молоденькая медсестра только что вышла из палаты, оставив дверь полуоткрытой. Не люблю, когда так делают, ну и ладно. Лучше молчать, а то и так на меня уже посматривают как на чудо-юдо. Циркулируют разные слухи: что я родственница Арсена Ильясовича, поэтому он часто меня навещает, то я работаю на телевидении и за меня лично просил директор Департамента здравоохранения (спасибо Соне), и ну и мое любимое (у нее муж башлевый, недавно приходил, такой красавчик). Да, девочки, муж у меня, что надо. Только вот красивый муж – горе в семье.
Итак, медсестра приходила, чтобы поставить мне капельницу. На ближайшие минут тридцать я прикована к кровати. Свободной рукой очень неудобно держать телефон, поэтому кладу его рядом с собой. Поворачиваю голову в сторону окна, но со своего положения вижу только небо. Какого красивого оно сегодня цвета – насыщенно синего! На нем ни облачка и я мысленно говорю себе, что это хороший знак. Прикрываю глаза, дышу размеренно, как при медитации, пытаюсь очистить разум от ненужных мыслей.
Внезапно слышу скрип двери и легкие шаги. Открываю глаза, поворачиваю голову и вижу…младшую жену моего мужа.
- Ну привет! – говорит она, улыбаясь, а мне хочется запустить ей в лоб кружку с недопитым чаем.
Токалка подходит ко мне, улыбается, всем своим видом показывая, что вот сейчас, в данную минуту она хозяйка жизни, она на коне. Ну-ну, знаем мы, что она умело седлает на этой старой кляче.
- Зачем пришла? – равнодушно спрашиваю я.
- На тебя посмотреть. Ты же мне тогда сказала, что без дорогой одежды я – никто. Так и внучка министра, похоже, просто бесцветная моль, - улыбается во весь рот она.
- Пусть так, - ехидно смеюсь. - Я хотя бы элитная моль с хорошей родословной, а ты так, пиявка обыкновенная, дворняжка подзаборная.
Томирис блеснула взглядом, полным ненависти и презрения. Она подошла ко мне совсем близко и процедила сквозь зубы:
- И почему ты не сдохла от перитонита, или что у тебя там? Нам было бы проще похоронить тебя и спокойно жить дальше.
- Даже если я умру, - чеканю слова, глядя ей прямо в глаза, - я тебя с того света достану, девочка. Пожалеешь, что родилась.
По ней было видно, что она была не готова к отпору, но эти эмоции она быстро прячет и улыбается:
- Ты просто злишься, что проиграла, что Рустам останется со мной и Тамерланом – с сыном, которого я родила, а ты даже выносить не смогла.
Она ударила меня по больному, но я лишь шумно вздыхаю, стараясь не показывать, как мне горько и обидно в данный момент. Не могу поверить, что мой муж обсуждал с любовницей мой выкидыш и его последствия. Если это так, то со дна постучали.
- Мне тебе похлопать, что ты родила? - ухмылка играет на моем лице, - Так я тоже. Даже двоих. Или у тебя еще какие-то таланты есть? Ну то, что ты хорошо даешь женатым мужчинам, я уже знаю.
- А знаешь, да, - она изящно откидывает длинные волосы за спину. – Хорошо.
Затем Томирис наклоняется ко мне и говорит, смакуя каждое слово:
- Знаешь, какой Рустам голодный любовник? Будто его совсем не кормили и не давали. Он трахал, меня как зверь: жадно, страстно, жестко. А я да, давала ему все, что он хочет. Со мной он познал, что значит настоящий секс между мужчиной и женщиной, а не это ваша миссионерская поза, - говорит она, а стыдно мне. Даже не стыдно, а противно до рвоты. Потому что дурацкие картинки встают у меня перед глазами. Если бы я могла подняться с кровати, я бы оттаскала ее за волосы, но мне мешает игла от системы. – Мне даже ничего не надо было делать, у него всегда на меня вставал и до сих пор встает. От одного моего взгляда, голоса и жеста он становится ручным, а потом заводится так, что не остановить. Но знаешь, что ему больше всего нравилось?
Я молчу и тяжело дышу. Прямо сейчас она унижает меня своими откровениями о сексуальных предпочтениях моего мужа, которого я оказывается не знала. Мы никогда не обсуждали, жесткий ли у нас секс или обычный. Я действовала так, как велело мне мое сердце. Я просто любила его
