шею сзади, прижимая меня к стене, в то время как его другая рука ускользает от моего тела, возвращаясь через мгновение. Что-то острое прижимается к моей грудной клетке, достаточно, чтобы впиться в кожу, но не порезать.
Смесь адреналина, страха и желания заставляет меня сжиматься, волна похоти и жара разливается по моему телу. Я не могу ясно мыслить, только чувствовать. И я все чувствую. Каждый вздох, каждое движение его пальцев на моей шее, то, как его твердый стержень вонзается мне в спину.
— Что ты будешь делать? — спрашиваю я.
— То, что я хочу, и то, что мне нужно, две большие разницы.
Он проводит лезвием вниз по моему телу, останавливаясь у пояса моих шорт.
— Так что из них победит?
Я сейчас беспомощна, у него есть преимущество в этой позиции и ножом, но я рада, что мое чутье все еще работает, даже если оно заторможено и ограничено дымкой.
— Не знаю, — признается он, и впервые я ощущаю здесь его нежелание. Что-то или кто-то говорит ему, что он должен прикончить меня, но это не то, чего он хочет.
Я отталкиваюсь от него, и он стонет, кончик лезвия чуть сильнее вдавливается в мою кожу. Он порежет, если я не буду осторожна.
Его губы находят мое горло и прижимаются к нему нежным поцелуем, прежде чем его зубы крепко впиваются в мою плоть. Он сразу же облизывает место, прежде чем делать это снова и снова, с каждым царапаньем его зубов приходит успокаивающая ласка его языка, и это действует как проклятое заклинание. Мои внутренности завязались так туго, что я не уверена, что смогу когда-нибудь развязать их. Это должен быть он. С каждым движением его рта это лезвие вонзается чуть больше.
— Черт, — рычу я, отталкиваясь, — прикоснись ко мне, черт возьми.
Он внезапно разворачивает меня и прижимает к стене, лезвие замерло перед ним. Моя грудь вздымается, когда я смотрю, как он делает шаг вперед, приставляя острый край к моей ноге. Быстрый разрез, и ткань открывается, он делает то же самое с другой стороны, и я скорее чувствую, чем вижу, как тонкий хлопок падает на пол у моих ног. Я совершенно голая перед ним, в одном лишь спортивном лифчике, от которого он моментально избавляется точно так же.
— Ты такая идеальная, Маленькая птичка, — воркует он, блуждая глазами по каждому дюйму обнаженной кожи. — Так красива.
Его горячий взгляд выжигает меня изнутри, и в тишине зарождается сожаление о том, что я дала ему это: эту силу, которая бурлит внутри. Когда он отвлекается, я бросаюсь к лезвию, которое свободно держится в его руке, и выхватываю его.
Я держу его перед собой, прижимая кончик к его животу настолько, что вижу, как на его белой рубашке начинает появляться кровь.
Наконец его взгляд перескакивает с моего обнаженного тела на лезвие, как будто он только сейчас понял, что оно у меня есть.
— Сделай это, Маленькая птичка, — выдыхает он, осмеливаясь поднять руки, чтобы обвести очертания моего тела, его пальцы растопырены, его ладони едва касаются моей кожи. Даже от его фантомного прикосновения у меня по коже бегут мурашки.
— Перестань называть меня так.
Услышав это имя, которым он называл меня уже несколько дней, у меня что-то затрепетало в животе, и я ненавижу это. Я не хочу ничего чувствовать к этому человеку. Я ничего не хочу от него.
Но я хочу все.
— Сделай это, — настаивает он, опираясь на лезвие и опуская руки.
Дерьмо.
Это оно. Я могла бы ударить его ножом и сбежать, если бы я не была голой, как в день своего рождения, но я была бы свободна.
И тем не менее, я не могу этого сделать.
Я не могу этого сделать!
Его ноздри раздуваются, когда его глаза смотрят вровень с моими, в его глазах нет страха смерти, только принятие. Я чертовски ненавижу это. Я ненавижу это все!
Громкий крик покидает меня, когда мои пальцы разжимаются, роняя нож на деревянный пол. Он громко гремит в оглушающей тишине.
А потом он на мне, его язык просовывается между моими губами, его член трется о мою киску, как будто он голоден, и единственное, что его поддерживает, это мое тело. Он поднимает меня, прижимая спиной к стене, а мои ноги обхватывают его бедра. В таком положении выпуклость в штанах прижимается к моему набухшему клитору. Кровь и грязь размазываются по моей коже, песок на нем царапает мою кожу, стираясь с него на меня, но мне все равно. Его поцелуй требует меня, он убивает меня и возвращает обратно на одном дыхании, и я позволяю ему, потому что я слаба. Чертовски слаба.
Удовольствие нарастает во мне, когда его бедра прижимаются к моему центру, а мои ногти царапают его спину, вытягивая из него еще больше крови.
— Я не могу этого сделать, — он тяжело дышит, касаясь моей кожи, — я не могу причинить тебе боль.
— Пожалуйста, — хнычу я, когда он отстраняется.
Руки и пальцы тянут его ремень и пуговицы, а затем он входит в меня одним быстрым движением. Его член наполняет меня до тех пор, пока все, что я могу чувствовать, это он, сильно вдавливающийся в меня, и все остальное, все, кем я была раньше, исчезает.
Глава 15
ЛЕКС
Она моя слабость. Моя.
Несмотря на все дерьмо в этом мире, эта женщина принадлежит мне.
Я напрягаю бедра, жестко трахая ее у стены. Ее крики и мольбы подобны чертовой музыке для моих ушей. Она чувствуется так чертовски хорошо, ее узкая киска, словно тиски вокруг моего члена, забирает у меня все: все, что я должен дать, она берет и отдает. Громкие шлепки нашей кожи эхом разносится по комнате, ее ногти впиваются мне в плечи, а мой язык проникает между ее губами, имитируя движения моего члена.
Ее ноги напрягаются вокруг моих бедер, знак того, что она почти у цели, поэтому я останавливаюсь.
