в международном фехтовании. Однако после вчерашних празднований вся компания сидела с головной болью.
– Вы уже знаете о смерти Альберта Каранага?
Фехтовальщики переглянулись.
– Кого? – спросил Фийон. – Альберт Каранаг скончался?
– Он упал вчера с Акрополя.
– Каранаг был в Афинах? – спросил де ля Дэфэ.
– Да, он работал фотографом на газету «Физическое воспитание». И на меня.
Фехтовальщики снова переглянулись.
– Вы его знали? – спросил Ленуар. – Разве он вас вчера не сфотографировал как победителей соревнований?
– Каранаг был в Афинах? – повторил свой вопрос де дя Дэфэ. – Это и есть тот самый таинственный фотограф, о котором тебе рассказывала Дагмара, Фийон?
– Так вы были с ним знакомы? – продолжил Ленуар.
– Да, можно сказать и так, – ответил Фийон. – Он нас сфотографировал. И раньше тоже, в Париже.
У всех фехтовальщиков были напряженные лица.
– Ничего удивительного, что вчера он не пришел за нашими портретами: они у него уже были.
– Фийон, вы слышали о фотографе от Дагмары, датской гимнастки?
– Да, мы вчера после выступления всей команды зашли к датчанкам, они нас поздравили, но их церберша Ида не пустила девушек на прогулку.
– И правильно сделала! – засмеялся де ля Дэфэ. – Мы закончили вечер в неприличном виде.
– С тех пор как де ля Дэфэ обманул судьбу и, несмотря на свое имя, одержал победу, он не боится выглядеть неприлично, да, Дэфэ? – поддернул товарища один из фехтовальщиков.
– А в какой момент Дагмара рассказала вам об Альберте? – спросил Ленуар.
– Она просто спросила нас, знаем ли мы фотографа, – ответил де ля Дэфэ.
– И что вы ей сказали?
– Я сказал правду: что не знаю никаких фотографов. Кто же мог предположить, что это Альберт Каранаг? – Де ля Дэфэ налил себе греческого вина и залпом выпил полстакана, после чего добавил: – Мадемуазель Петерсон, наверное, имела виды на бедного Каранага.
– Хорошо… А вы не заметили больше ничего странного, когда приходили вчера к датчанкам?
– Странно и обидно было то, что церберша Ида нас выпроводила, зато открыла потом дверь Большому Финну.
Вокруг гостиницы столпилось много людей. Когда Ленуар подбежал, первое, что он увидел, было лицо Большого Финна, руки которого перевязывали бечевкой. Финн не сопротивлялся. В нем словно что-то сломалось. Он смотрел в одну точку и молчал в ответ на все вопросы местной охраны и полиции. Ленуар проследил за его взглядом и обмер.
На макадаме перед входом в гостиницу лежал какой-то большой мешок. Подойдя ближе, Ленуар увидел, что вверху он пропитан кровью, словно прогнивший картофель. От жары на улице вокруг мешка собрались первые мухи, а рядом лежал какой-то круглый снаряд…
– Это диск! – сказал уже знакомый Ленуару сержант. – А это Дагмара Петерсон, ее убили перед отелем сегодня утром.
– Этим диском? – спросил Ленуар. Это объяснило бы арест финна-дискобола.
– Не совсем. Сначала он задушил девушку, а потом ударил ее по голове своим диском.
Ленуар осмотрел диск и вскинул брови.
– Но на диске нет крови. Как же, по-вашему, он ее ударил?
Сержант склонился над диском, поднял его и осмотрел со всех сторон. От диска отлетала только дорожная пыль.
– Вы позволите? – спросил Ленуар, подходя к влажной простыне. Затем он наклонился и приоткрыл ее уголок. В толпе заохали полные гречанки, а кто-то затянул молитву и перекрестился. На девушке проступали такие же пятна, как на шее Альберта Каранага, а ее соломенные волосы слиплись от крови и комков ослиного помета.
– Ее стукнули головой о выступ или колонну, – сказал Ленуар, оглядываясь вокруг. – Или, скорее, об угол здания «Акрополя». Почему вы считаете, что девушку убил Большой Финн?
Сержант сплюнул на дорогу и сказал:
– Эта скотина нашел труп. Он все утро только смотрит на девушку и молчит. Да и диск его рядом валялся.
– Вернер Ярвинен! Вы меня помните? – обратился Ленуар к Большому Финну. Тот посмотрел и заморгал. Из его глаз закапали слезы, но финн молчал. Люди в толпе показывали на него пальцами, разжигая друг в друге негодование.
– Арестуйте его! Изверг! – кричали с разных сторон. – Такой большой, а руки на девушек поднимает!
Сержант сделал знак городовому, чтобы тот увел Ярвинена. Большой Финн не сопротивлялся.
– Что теперь с ним будет? Его вина не доказана, он сможет завтра участвовать в соревнованиях по метанию диска?
– Нет. Если мы не докажем его невиновности, его посадят в казарменную тюрьму и уж точно не позволят метать диск греческим стилем. Дисквалификация. Для нас метание диска – это искусство, и метать его могут не все. В любом случае победа в этом состязании останется за греками, господин Ленуар. Как было две тысячи лет назад.
Ленуар застыл, провожая взглядом Большого Финна. Метание диска – вся его жизнь. Что-то было во взгляде финна, что заставляло снова и снова сомневаться в его злых намерениях. Ленуар склонился над девушкой и осмотрел ее голову.
– Сержант, а если я докажу вам прямо сейчас, что финн невиновен?
Солнце играло на листьях деревьев и безжалостно гладило гостей греческой столицы по макушкам. Люди прятались в тавернах вокруг стадиона – так обеспечивалась и тень, и участие в Олимпийских играх. Каждый раз, когда кто-то выигрывал, со стадиона доносились крики счастливцев, которые смогли туда попасть, а остальные жители города смотрели на флаги. После каждого состязания поднимали три флага стран-победительниц. Все следили за программой, опубликованной в газетах, отмечали победителей и обсуждали результаты. Все Афины вибрировали в такт поднятым флагам.
Сегодня был особый день – день метания диска греческим стилем. Главным флагом Афин стал греческий. Дети нарисовали его на бумаге. Взрослые запаслись национальными флажками из ткани. Все ждали победы греческого дискобола. Как на прошлых Олимпийских играх в Афинах. Метание диска по значимости могло сравниться только с марафоном и греческой борьбой. Каждой грек радушно и цивилизованно встречал гостей на своей родине, пока гости признавали, что именно греки подарили когда-то всему миру эту цивилизацию. И пока диски улетали дальше всех из рук греков. Победитель может быть только один.
Вернер Ярвинен это знал, но после убийства Дагмары он совсем потерял веру в цивилизацию. Его фея погибла от рук этих цивилизованных греков. Его обвинили в убийстве ради того, чтобы он не вышел сегодня на стадион. Финн разогревал мышцы рук и плеч и продолжал молчать.
Тот молодой француз, как барон де Кубертен, выступил в его защиту. Он поговорил только с ним. Затем тратить энергию на разговоры с людьми, которые не способны тебя услышать или понять? Финн посмотрел на свои руки. Они его спасли и сегодня. После смерти Дагмары он уже не хотел никому ничего доказывать, но все равно
