— Дурак этот твой Колямба, точняк! — резюмировал он. — Выжрут его бухлишко, это как два пальца об асфальт… А ты-то чего впрягаешься? Твои что ли бабки?
— Боба, ну что ты как школьник? — я пожал плечами. — Концерт-то мой. А с машины этой бормотухи зрители в такую какаху ужрутся, что этих овощей в том же овощехранилище еще пару дней хранить придется…
— В натуре, — покивал Боба. — Ладно, не ссы! Братана с собой еще одного возьму. И волыны прихватим.
— Эй, Боба, давай как-нибудь без вот этого, ага? — черт, кажется я себе только что еще одну проблему на голову придумал.
— Да не ссы, говорю же! — Боба сверкнул золотым зубом и сжал мое плечо. — О, смотри-ка, а бицуху-то ты в натуре уже отрастил! А пришел-то дрищ дрищом, а!
— Стараюсь, ага, — хмыкнул я.
— Короче, я тебя услышал, — серьезно сказал Боба. — Мы с братаном, если что, каких-нибудь особо борзых от бухлишка отгоним. Но если там гуртом все попрут, то… В общем, понял ты меня?
— Вы в людей, главное, не стреляйте, — криво усмехнулся я. — А то трупы там поблизости прятать особо негде.
— О, а этот хрен квадратный там тоже будет? — вдруг вспомнил Боба. — С патлами такими во все стороны? Борзый такой еще, ну, в рок-клубе мы тогда порамсили еще…
— Ян? — усмехнулся я. — Вряд ли, мы как-то не очень дружим.
— Вот ему бы я колено прострелил бы… — мечтательно оскалился Боба. — Да ладно, не напрягайся. Все будет нормуль, я отвечаю!
Первое, что я услышал, когда открыл дверь своей квартиры, это громогласный хохот Грохотова-старшего. Судя по звяканью вилок о тарелки, все сидели в гостиной и ужинали. Ну да, точно. Теперь же мы на кухню все вместе не помещаемся, а без компании Грохотовы есть отказываются, так что теперь у нас «атмосфера праздничного застолья» каждый вечер. А потом еще Грохотов смотрит телек до упора. И пофиг этому жирному свину, что сидит он на моем спальном месте. Поступить что ли как настоящий подросток и быстро сдриснуть ночевать к Бельфегору? Мы же давние друзья, с мамой его в отличных отношениях…
Поймав себя на этой идее, я прописал себе мысленного леща. Вот еще, нахрен! Сфига ли я буду как школьник сбегать из собственного дома? Ну и подумаешь, Грохотовы…
Я скинул ботинки, повесил пальто в шкаф и ни капельки не таясь прошагал мимо гостиной в свою комнату.
— Добрый вечер, — бросил я всем собравшимся. Да уж, натурально, застолье. На столе поблескивает горлышко бутылки, а Грохотов-старший заграбастал с тарелки сразу несколько пластиков колбасы на свой бутер. Одет он был в растянутые на коленках треники и майку-алкоголичку. Освоился, жирный… Матери за столом не было, отец с философским видом упер взгляд в телевизор. Лариса, похожая на нахохлившегося воробушка, сидела в кресле. При виде меня радостно встрепенулась.
— Володя, между прочим, надо разрешения спрашивать, когда в чужую комнату заходишь! — крикнула мне в спину Грохотова-мама.
— Чтобы в сортир у себя дома сходить, мне тоже надо у вас разрешения спрашивать? — усмехнувшись, бросил я в ответ.
— Вообще-то мы гости! — возмутилась дамочка. — Вежливее надо быть!
— Я поздоровался, — ответил я, открывая дверцу шкафа. Так, мне нужно полотенце, труселя, майка, домашние штаны… Нда, а у Грохотовых явно не в чести уважение к чужой территории. Мои вещи были старательно упиханы на две верхних полки шкафа, остальное пространство занято вещами наших многоуважаемых гостей. Как-то пропустил я момент, когда они притащили сюда свои шмотки. Контейнером они что ли вещи перевозили? Я хихикнул. Потянул за штанину, торчащую с оккупированной полки. Ком вещей вывалился, и шмотки рассыпались по полу.
— Упс… — злорадно прошептал я. Я же подросток. Протестую. Мне можно.
Завернул свои вещи в полотенце и потопал обратно. Оставив дверцу шкафа открытой, разумеется.
— Володя, ну-ка иди сюда немедленно! — окликнул меня Грохотов-старший. — Ты вообще как разговариваешь? Совсем уже стыд потерял, родителей так позорить?
— А как я разговариваю? — криво ухмыльнулся я. Ну давай, жирный, пободаемся.
— По-хамски! — выпалил Грохотов. — В твоем возрасте вообще надо бы язычок-то прижать, а не качать тут права, как этот… этот…
— Как охреневший наглец, дядя Слава? — с ехидным видом подсказал я.
— Да что ты… — Грохотов с размаху швырнул в тарелку вилку. Та жалобно зазвенела. — Витя, уйми своего… — дядя Слава мелко затрясся, слово, которое он хотел сказать, застряло у него во рту. Ну и то хлеб.
— Как ваши поиски работы, дядя Слава? — елейно улыбнувшись, спросил я. Лариса фыркнула и тут же сделала вид, что закашлялась, закрыв лицо руками.
— Не твое дело, щщщ… — буркнул Грохотов.
— Щенок, да, дядя Слава? — хохотнул я. — Да вы не стесняйтесь, что уж. Все свои, никто никогда не заподозрит в вас порядочного человека.
— Ах ты… ты… — и так красное лицо Грохотова побагровело. Он захлопал губами, как рыба.
— Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! — взвизгнула тетя Марина, вскочила из-за стола и прошаркала тапками в мою комнату. Через секунду оттуда раздался ее вопль. — Что за бардак ты тут устроил?!
— Это не я, тетя Марина, — немедленно отозвался я. — Я открыл дверцу, а оно само упало.
— Между прочим, надо порядок наводить там, где насвинячил! — истеричным голосом закричала из комнаты тетя Марина.
— Извините, мусоровоз только завтра утром приезжает, — криво ухмыльнулся я.
— Витя, а ты что молчишь? — Грохотов вытер внезапно вспотевший лоб.
Батя приподнял брови и пожал плечами, не отрывая взгляда от телеэкрана.
— Витя, я серьезно сейчас говорю, — Грохотов подался вперед, видимо, чтобы встать, но не рассчитал, поэтому просто толкнул животом стол. — Или это в порядке вещей в твоем доме, такое хамское отношение к гостям?
Батя молча перевел взгляд на меня. В глазах — смешливые искорки, но выражение лица деревянно-серьезное.
— Володя, извинись перед дядей Славой, — строго сказал он.
— А что я сделал? — строптиво подбоченился я. — Я вообще просто в душ шел. Я с тренировки только что. Он сам прицепился.
— Володя, ну как тебе не стыдно? — укоризненно покачал головой отец.
— Тебе честно? —
