креслами, - сказал он недовольно. - Не будем же мы специально приземляться и искать эту гребаную головку. Как-нибудь при случае. Есть не хочешь?
Я помотал головой. Есть не хотелось, более того меня все еще подташнивало и мелкая дрожь гуляла по телу.
Глава 11. Неблагодарные гости
Проснулся я от мягкого толчка в плечо.
- Михалыч, поднимайся.
Я протер глаза, осмотрелся. За стеклом было пасмурно. Судя по серым тучам, намечался дождь. Прильнув к колпаку, я посмотрел вниз. Под нами простиралась бескрайняя водная гладь. «Наверное, Черное море», - предположил я. Часы, встроенные в приборную панель, показывали половину десятого. Получалось, проспал почти четыре часа. «Ужасно длинный день, столько всего произошло, а ему все нет конца».
- Пить будешь? - Андрей протянул мне пластиковую бутылку. Я сел удобнее, взял ее, свинтил крышку и присосался к горлышку. Хотя вода оказалась теплой, пил с жадностью.
- Возьми штурвал, я за ужином. - Андрей ушел в салон, скоро вернулся с провизией. Мы перекусили шпротами и гречкой с мясом.
- Как не верти, надо сажать птичку. Скоро ночь, мы не сможем садиться в темноте. Думаю, приводнимся за Турцией где-нибудь в прибрежной зоне. Эгейское море спокойное.
Мы пересекли Черное море и углубились в воздушное пространство республики. Пересекли сушу, миновали россыпь мелких островов, заметно стемнело, а Андрей все не сажал машину. Я начал волноваться, сможет ли он приводниться в таких условиях. Не умоляя его опыта и умения, засомневался. Есть разница сажать самолет на подготовленный аэродром при хорошей освещенности, под зорким оком диспетчера и на воду в полумраке да еще впервые.
Наконец, линия горизонта сдвинулась. Андрей начал снижаться, и тут я увидел прямо по курсу на черной глади моря тусклый отблеск какого-то судна.
- Михалыч, ты это видишь?
- Вижу. Наверное, какой-нибудь сухогруз. Большой сухогруз.
Нам и раньше попадались суда-призраки, сорванные с якорей и унесенные в море. Они неприкаянно блуждали по заметно расширившимся водным просторам без команд, без рулевых, повинуясь течениям и ветрам. Андрей правил самолет к кораблю. Чем ближе подлетали, тем больше тот становился - вытягивался, раздувался и вырастал. Мы гадали, что же это может быть? Сгустившаяся темнота, размытые очертания усложняли нашу задачу. Но когда Андрей прошелся на бреющем, сразу стало понятно, что это авианосец. На длинной палубе с загнутым, как лыжа носом, стояли, уцелевшие два самолета.
- Сушки! Наш авианосец! На нем заночуем! - с энтузиазмом воскликнул Андрей, - давно мечтал на таком побывать.
- Посадить сможешь? Темно… - зароптал я.
- Без проблем. Смотри, какая длиннющая палуба. Как пить дать метров триста, если не больше.
- Может, не стоит рисковать?
- Почему рисковать? На самом деле ничего сложного. Заодно головку на гайки нароем, и, вообще, пошаримся. Он ведь теперь ничейный, - Андрей заложил вираж и пошел на второй круг. Выровнял самолет и начал плавное снижение. Корабль черной громадой высился над темной водой, казался угрюмым призраком, с трюмами набитыми монстрами.
Колеса мягко коснулись палубы. Я с облегчением выдохнул, но радость оказалась преждевременной. Палуба стремительно заканчивалась, уже был виден ее приподнятый нос-трамплин. «Поздно зашел на посадку», вспыхнула в голове пугающая мысль. Я вцепился в подлокотники, весь напрягся. Но нет, метров за пятьдесят до края, скорость резко снизилась. Лашка немного закатилась на трамплин и остановилась. Я шумно выдохнул, покосился на Андрея. Глядя на него, казалось, что он озадачен, не напуган, а именно озадачен.
- Ну, вот, а ты боялся. - Складки на его лбу разгладились, он подмигнул мне, но как-то устало и безрадостно. Затем ослабил тормоз, и мы медленно скатились назад. Андрей взял из сумки фонарь себе и для меня, мы вылезли из самолета. Ноги, спина затекли, в ягодицах и бедрах покалывало, направились к палубной постройке. Долго шли по идеально гладкой огромной, как футбольное поле, а может и два - палубе. Толстый металл не замечал наших ног. Гулкого эха, которое можно слышать, прохаживаясь по барже, или буксиру, здесь не получалось. Заметив эту особенность, я подпрыгнул и обеими ногами ударил по палубе - все ровно, что по асфальтированной дороге.
- Ну и бандура, - Андрей свернул и подошел к краю, посветил вниз. - Воды не видно, только плеск слышится. - Он слился с темнотой, и его не было видно. - Вот это громада, как-то жутко становится. - Его голос приближался. - Может, вернемся? А? Михалыч?
«Да, конечно», - готово было сорваться с моих губ, но я уловил в голосе Андрея провокационные нотки и утомленно через губу вывалил.
- Все пучком, солдатик, держись меня и не пропадешь.
Андрей засмеялся.
- А ты, старичок, быстро учишься. Давай веди.
- Нет уж, после вас, мистер. У кого пекаль, тот и рулит.
Андрей усмехнулся, повернул рукоятку, потянул дверь на себя. Железное полотно даже не шелохнулось. Он попытался резче и сильнее - тщетно. Бросивбестолковое занятие, отошел на несколько шагов и посветил на стальную надстройку. Метра на четыре высилась гладкая вертикальная стена, выше - разного рода выпуклости, впадины, множество мелких деталей. На самой вершине лес из антенн, локаторов и радаров. Справа выступала лестничная площадка, виднелся край лестницы.
- Попробую сверху пробраться. Жди здесь. И это…, - он посмотрел на меня серьезно и тревожно, словно намеревался сказать нечто важное, как человек сомневающийся, что вернется. Я смотрел на него, готовый обняться на прощание.
- Ты, это, Михалыч…, не бздехай, - сказал он скорбно, а через мгновение засмеялся противным скрипучим смехом. Потом развернулся и размашистым матросским шагом пошел к лестнице, насвистывая многими забытую и давно не популярную «Траву у дома». Несколько секунд я в недоумении смотрел ему в спину. Он, наверное, на это и рассчитывал: шокировать, облапошить и посмеяться. Пересмешник чертов. Я представил свое лицо, сцену со стороны в целом и улыбнулся. Темный силуэт растаял в ночи, только луч фонаря скользил по громадине надстройки.
Через несколько минут до меня донесся гулкий звук ударов подошв по железной лестнице. Звук стих у двери, через секунду с той стороны что-то заскрежетало, щелкнуло и дверь распахнулась. По глазам ударил свет. Я прищурился и закрылся рукой.
- Михалыч, - послышался хриплый, деланный под морского волка голос, -заваливайся. Чувствуй себя, как в кубрике, якорь мне в трещину.
Светя себе фонарем, я последовал за Андреем. Нас
