Обещаю. Мы тебя поддержим.
– Вдвоем?
– Стопроцентно.
– О’кей.
– Ти, не теряй веры. Ты справишься. Мы справимся. Все вместе.
Глава 17
Мы ждем. Ждать приходится долго: больше шести недель. Травма, нанесенная арестом, заставляет меня проявлять повышенную бдительность, повышенное внимание к своему окружению. Или делает меня параноиком. Впрочем, есть ли хоть какая-то разница? Не знаю, но я постоянно на взводе. Когда утром я выхожу из квартиры и иду на автобусную остановку, у меня сразу возникает ощущение, будто за мной следят. От Эджвер-роуд до Скотт-стрит всего несколько остановок, но всякий раз, как автобус останавливается и двери открываются, мне кажется, что на тротуаре уже топчутся Галлахер и Хитон, готовые сесть в автобус и, предъявив водителю полицейские жетоны, надеть на меня наручники, чтобы препроводить обратно в камеру.
Рождество я встречаю у Ферн. Там собралась вся семья: мои родители, братья, сестры и их дети. Ферн с Джошем честно хранят мой секрет, а потому все остальные ближайшие родственники не знают ни о моем статусе подозреваемой, выпущенной под залог, ни о реальной причине ареста. Они искренне думают, что произошло некое недоразумение, которое связано с рабочими вопросами и разрешить которое я помогаю полиции. Идея принадлежала Ферн. Я знаю, что сестра, ненавидевшая лгать матери, сделала это, чтобы оградить ее от лишних волнений и дать ей возможность порадоваться Рождеству. К счастью для нас, полиция выбрала стратегию не распространяться о расследовании и не сливать информацию прессе. Поэтому мы как ни в чем не бывало едим индейку и сладкие пирожки, играем в настольные игры и препираемся. В гостиной Ферн, в кругу семьи, безопасно, тепло и уютно, но я знаю, что это всего лишь иллюзия. Я отнюдь не нахожусь в безопасности. Пока еще нет.
Слава богу, работа в отеле не позволяет бить баклуши, и вскоре наступает Новый год. В начале января бизнес замирает, но Ферн хочет использовать временное затишье для весенней уборки. Мне необходимо работать и необходимо чем-то себя занять, поэтому я охотно принимаю предложение сестры. К моему удивлению, Ферн не боится грязной работы, и, когда мы драим столовые приборы и столы, скребем полы и плечом к плечу вычищаем камины, все то, что последние двадцать лет я считала минусами своей старшей сестры, теперь кажется ее плюсами. Я больше не вижу в ней выпендрежную, самодовольную деловую женщину, которая на семейных сборищах вечно задирает нос и расхаживает по родительскому дому с телефоном в руках, отдавая приказы. Более того, я нахожу утешение в ее компетентности и силе духа. Ферн очень миниатюрная – ростом не более пяти футов, – но при всем при том несгибаемая. Такое чувство, что, когда я в отеле вместе с ней, полиция меня не тронет, и, хотя в глубине души я понимаю, что сестра не сможет помешать повторному аресту, в ее присутствии мне становится спокойнее. Работа в отеле – единственная вещь, препятствующая моим попыткам залечь на дно в своей квартире, что чревато агорафобией. Кто-кто, а лично я знаю, как возникают разные фобии.
Тем не менее я не показываю сестре своего страха. Ведь тогда мне придется ей открыться, чего я категорически не могу себе позволить. Поэтому в ее присутствии я стараюсь казаться легкомысленной и всячески отмахиваться от истинного положения дел. Я хохочу, когда она отчитывает меня за неуместную шутку, а затем поджимает губы, старательно сдерживая улыбку. Но вечером, когда я иду через парк, возвращаясь домой, или стою на автобусной остановке, у меня по щекам текут слезы. Я оплакиваю Мэдди, образ которой у меня в голове странным образом путается с образом Ферн. Все мои чувства обострены, готовые выплеснуться наружу. Я хорошо понимаю, что прямо сейчас у меня равные шансы как выиграть, так и проиграть.
Наступает февраль. Судебно-медицинскую экспертизу ускорили, и коронер в конце концов отдал родственникам тело Мэдди. Похороны проходят промозглым утром под бледным безоблачным зимним небом. Я представляю себе цветы, гроб, гимны в церкви, похоронную процессию к могиле. Представляю Дэна в темном костюме и пальто. Он обнимает за плечи дочь, на траве у них за спиной куча свежевыкопанной земли, Хитон и Галлахер молча стоят на тропинке неподалеку. Я, конечно, не знаю, будет ли полиция присутствовать на похоронах, но по телику часто показывают, как полицейские приходят на кладбище, и, возможно, мои следователи тоже придут, рассчитывая увидеть меня. Я представляю, как они в затянутых ремнем куртках и темных брюках почтительно топчутся в сторонке, при этом бдительно обшаривая глазами окаймляющие кладбище ели и конский каштан.
Три дня спустя, во вторую неделю февраля, наконец раздается телефонный звонок, которого я жду. И, услышав рингтон телефона, я сразу понимаю, кто звонит. От волнения ноги становятся ватными, в животе пустота. Начался второй акт.
Глава 18
Пришли результаты судебно-медицинской экспертизы. Они оказались отрицательными. На горлышке винной бутылки, которой ударили Мэдди, следов моей ДНК не обнаружено, так же как и на сигаретных окурках. На кроссовках нет осколков стекла, а на куртке и каком-либо из моих джемперов нет ни крови, ни клеток кожи Мэдди. Под ногтями Мэдди и на ее одежде не найдено ничего, что имело бы ко мне отношение. Какие-либо другие улики моей причастности к смерти Мэдди отсутствуют. В результате полиция сняла с меня меру пресечения в виде освобождения под залог.
Ферн заказала в баре внизу бутылку шампанского. Услышав стук в дверь, она впускает в кабинет бармена. Тот ставит поднос с тремя фужерами и ведерком со льдом рядом с удобными креслами у камина и открывает бутылку.
Когда бармен уходит, Ферн разливает шампанское, вручает нам с Сарой по фужеру и облегченно вздыхает:
– Итак, это все? Следствие закончено, забудьте?
– Все, – соглашается Сара. – Если, конечно, не появятся новые улики.
Ферн скептически пожимает плечами:
– Чего, само собой, не случится. Да?
– Вот по этому поводу я и хочу дать рекомендации, – глядя на меня, отвечает ей Сара.
– Тейт, и все-таки это очень странно. – Ферн адресует мне кривую улыбку. – Буквально никаких следов твоего присутствия. Такое впечатление, будто тебя там вообще не было!
– Я знаю. Наверняка я заметила битое стекло на земле и постаралась его обойти. Ну и конечно, они забрали мои кроссовки только спустя девять дней. И я лишь предполагала, что на крыше лежала та самая бутылка, которую бросили мы с Хелен. Что маловероятно, да? – Я поднимаю глаза и встречаю взгляд Сары.
– Да, маловероятно.
– Тейт, а ты уверена, что была там? – улыбается Ферн.
