проблемы. А те проблемы, которые нельзя решить деньгами, не решаются ничем. Так что – живи и радуйся.
Август почувствовал, что у него предательски защипало в глазах и заскребло в горле. Он не мог объяснить, что почувствовал, но, казалось, что эта тоска заполняет его изнутри. Он тонул в этом ощущении и не мог выбраться.
Он снова подумал, что лучше бы ему никогда не выходить из комы. Наконец, он сдавленно произнес:
–А мне, может, еще хуже, чем младенцу сейчас. От младенца, хотя бы, не ждут, что он сразу будет знать, как ему жить. А я… Я – взрослый, здоровый мужик при деньгах, и мне стыдно жаловаться, да? А я ведь даже не знаю, кто я, кроме того, что мне обо мне рассказали.
Альма подошла и села рядом.
–Ну чего ты? Не раскисай. Не так уж и сложно здесь жить. Ты привыкнешь!
–А если нет? Общаться с людьми я не умею. Но этого я и раньше не умел, судя по вашим рассказам. Зато у меня была работа, а теперь – и этого нет. Все, что делало меня мной – мертво. Я – жив, но я пуст.
–Так наполни эту пустоту! Заведи друзей, попробуй начать работу. Может, тебе стоит вернуться в больницу? Там, по крайней мере, тебе помогали адаптироваться.
–Все-таки Оскар тебя подослал? – устало вздохнул Август. Злость и раздражение уже прошли, уступив место тоске. Даже если ее послал Руссо, то что это меняло?
–Никто меня не посылал, – еще раз опровергла его теорию Альма. – Пришла увидеть своего очнувшегося спасителя и увидела эту мерзавку, лезущую в окно. Совершенно случайно, кстати. Пробила по своим каналам. Потом пасла эти несколько дней. Ну, и поймала с поличным, сдала органам. И деньги твои мне не нужны – своих хватает. Родители небедные, да и профессия доходная. Таких богатств, как у тебя, у меня нет, но таких почти ни у кого нет. Так что, глупо даже завидовать. Все равно столько потратить некуда. Ну, и зачем они?
Август молча пожал плечами. Он и сам не знал, куда ему тратить деньги. Особенно – большие.
Наконец он хлопнул себя по бедрам и поднялся.
–Ладно, где я сейчас?
–Дома, – немного удивленно ответила Альма.
–У тебя?
–У себя, – еще более удивленно отреагировала она. – Ты же в окно смотрел – не узнал свой сад? Хотя, за тридцать лет он мог измениться.
–А я, можно подумать, помню, какой сад у меня был тридцать лет назад, – съязвил Фостер. – Я серьезно тебе говорю – не помню ничего, вообще ничего. Знаю, что такое вода. Знаю, что нельзя совать пальцы в розетку. Знаю, как пользоваться тестером, чтобы не сдохнуть с голоду. А вот ни сад, ни дом, ни тебя в младенчестве не помню! Слушай, а я точно – врач?
Альма склонила голову набок:
–Есть твои фотки тридцатилетней давности. О тебе ж писали постоянно! Сеть все помнит. Показать?
–Валяй, – разрешил Август. – Просто, если я врач, то должен знать какие-то основы медицины, как минимум, да? А ты про печень рассказывала – ну бред же. Типа я за неделю печень внутри ребенка вырастил, так что ли?
Альма уже развернула в воздухе изображения. Август без труда узнал себя на разных фото – в белом халате, в пиджаке, в джинсах и рубашке. Без сомнения, это был именно он. К фото прилагались статьи с кричащими заголовками. В основном, их смысл сводился к тому, что гениальный доктор Фостер снова спас мир и порадовал медицинскую общественность очередным изобретением, аналогов которому нет и не было.
–Я думала, ты уже давно сам облазил сеть в поисках правды.
–Да как-то в голову не пришло, еще и этот… “сися”. Детская фигня! В больнице оставил, чтоб не отследили.
Август хотел спросить, как он оказался снова у себя дома, но решил, что это будет слишком глупый вопрос. Очевидно, что кто-то помог ей притащить его сюда.
Он не мог решить, что ему делать дальше. Для начала – привести себя в порядок, посетить туалет и поесть. Но с этим ему будет проще разобраться, когда Острогина покинет его дом.
Откровенно говоря, Фостер и не хотел, чтобы она уходила. Слишком мало он знал об окружающем мире. И слишком сильно боялся самостоятельности. Он ощущал себя маленьким мальчиком, который потерял маму в магазине. Только потерял он не только маму, папу и всю родню, но и себя.
Присутствие неагрессивных посторонних его и раздражало, и успокаивало. Что Руссо, что Острогина, казались неопасными людьми, но вызывали у него отторжение, как будто он чувствовал, что они не до конца с ним честны. Или его тяготил их авторитет, как иногда тяготит подростков общение с родителями. Он изо всех сил противился их “власти”, но понимал, что одному ему все-равно не справиться. И злился еще больше.
Вот и сейчас ему хотелось, чтобы Альма ушла куда-нибудь на часок, а потом вернулась и рассказала ему, что делать дальше – куда идти, с чего начать. Да, элементарно, решить вопрос с тестером!
Острогина, как будто, поняла его терзания и встала:
–Ладно, мне пора. Теперь, когда ты в безопасности, я спокойна.
–Стой! Делать-то что?
Она пожала плечами:
–Живи. Я же уже сказала – делай, что хочешь. Хочешь – заведи друзей, хочешь – займись работой. Хочешь – просто кайфуй, деньги у тебя есть, хватит до конца жизни, даже если ты будешь жить вечно!
–То есть, ты не станешь настаивать на моем возвращении в больницу?
Альма посмотрела на него, как на дурака:
–Зачем? Какое мне дело до того, куда ты отправишься?
–Ты уйдешь… насовсем?
–Насовсем, – кивнула она. – Беспокоить больше не стану.
–А как мне тебя найти?
Острогина уже выходила из комнаты, когда он задал этот вопрос. Она остановилась и, не оборачиваясь, медленно, отчетливо произнесла:
–Не надо меня искать. У тебя – своя жизнь, у меня своя.
Она вышла, и Август ощутил себя еще более одиноким, чем до этого.
Хотелось ныть, выть и кататься по полу в истерике.
Он понимал, что Острогина была права – надо было жить своей жизнью. Попробовать влиться в новую реальность, создать ее для себя заново, раз уж прошлое осталось далеко
