Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
ни над чем размышлять.
Я задумалась над его словами. И, по-моему, поняла, что он подразумевал.
– Можно я тебя сниму? – спросил Ант, внезапно заглянув мне в глаза. К искренности в его голосе примешалась настойчивость.
И именно в этот момент я вспомнила об Анте еще кое-что. Помимо мела, съеденного в первом классе, и того, как кричал на него отец. Антон Денке делал мебель для кукол Барби для всех девчонок Пэнтауна. Он творил из картона, клея и ткани настоящие чудеса. Конструировал для нас из спичечных коробков и палочек от мороженого крошечные кроватки и шкафчики с рабочими ящичками. А еще он делал стульчики, которые обтягивал лоскутками материи, выброшенными его мамой. От этих воспоминаний у меня потеплело в груди.
– Конечно, – сказала я. – Ты можешь меня сфоткать.
Я думала, что мой ответ обрадует Анта, но вместо этого по лицу парня что-то пробежало – что-то нехорошее, как будто в нем боролись противоречивые чувства. Он резко отвернулся, дав мне шанс убедить себя в том, что это мне только почудилось. Потом нажал на выключатель в кухне-столовой-гостиной, погрузив нас в объятия лунного света, и знаком позвал меня за собой – за ту дверь, что была до этого закрыта, но действительно (я не ошиблась) вела в спальню.
– Сядь туда, – махнул он рукой в полупризрачном мраке на просевшую двуспальную кровать, задвинутую в угол.
Закрыв за мной дверь, Ант устремился к светильнику в виде медведя, держащего горшочек с медом; морду медведя скрывал абажур. Рядом со светильником лежал полароид. Не успела я задать вопрос, как Ант набросил на абажур красный платок, и комната окрасилась в цвет крови. Взяв фотоаппарат, Ант повернулся ко мне – безликий, в ореоле красного света.
– Я имел в виду это, когда сказал, что ты хорошенькая. – Голос парня стал хриплым. – Ты снимешь футболку?
– Что за бред, Ант…
Опустив полароид, он подошел к кровати и присел рядом со мной.
– Это потому, что я слишком хороший, да?
Меня снова разобрал смех. На самом деле, я не нашла ничего смешного в словах Анта. Но засмеяться оказалось проще, чем возразить. И перестала я смеяться, лишь увидев выражение его лица. Оно окаменело, взгляд словно застыл.
Я почесала укус на руке:
– Что с тобой не так, Ант?
Я не имела в виду то, что происходило сейчас. Я подразумевала совсем другое. То, что он сблизился с Рикки, а теперь и Эдом, начал покуривать с ними травку, стричься а-ля Рикки, а еще раньше отдалился от нашей компании, превратившись в маленького злобного незнакомца.
– Я же сказал тебе, – прорычал грубо Ант. – Я считаю тебя привлекательной. На самом деле, очень привлекательной. Разве тебе это не приятно?
– Честно говоря, мне немного не по себе, – промямлила я.
Мы сидели достаточно близко для того, чтобы я почувствовала дрожь его ноги под штаниной джинсов.
– Я единственный, кто еще не целовался с девчонкой, – признался Ант, и в его голосе засквозило отчаяние.
– Я тоже еще не целовалась ни с одним парнем.
Внезапно его голодный взгляд заставил меня ощутить свою власть. Я, наконец-то, поняла, о чем говорили Морин и Бренда. По крайней мере, подумала, что поняла. И мне захотелось большего. Закрыв глаза, я наклонилась к Анту. Мои губы зажало что-то влажное и липкое, с привкусом «Южного утешения», и живот отреагировал отрыжкой.
Нечто влажное и липкое отдернулось назад.
– Черт побери, Хизер. Это отвратительно.
Я открыла глаза:
– Извини. Давай попробуем снова.
На этот раз мы так поспешили прильнуть друг к другу ртами, что ударились зубами. Довольно больно. Испугавшись, что у меня не хватит духа на третью попытку, я просто продолжила целовать Анта. И он поцеловал меня в ответ; его язык, как мускулистая улитка, заползал даже в дальние уголки моего рта.
Этот первый поцелуй явился для меня не самым тошнотворным опытом в жизни. Худший я пережила в восемь лет, когда у меня подскочила температура, и мама отвела меня к доктору Коринфу, а тот сказал ей, что надо проверить, не воспалились ли у меня железы, по складочкам между ногами и интимным местом, как раз под кромкой моих трусиков. Вероятно, мама посчитала, что врач более осведомлен. И возможно, он действительно знал лучше. Целовать Анта оказалось не так омерзительно, но все же в этом тоже было что-то гаденькое.
Странно другое: несмотря на то, что весь процесс не доставил мне удовольствия, что-то в нем мне все-таки нравилось.
До того момента, пока Ант не схватил меня за грудь так, словно сжал в руке украденный в молочном баре «Сникерс». Мне даже вздумалось посоветовать ему: «Если ты захотел молока, найди себе корову!» Но стоило мне представить парня за дойкой, и на меня опять накатил приступ смеха. Пришлось закашляться, чтобы его скрыть.
Ант отдернул руку и отстранился. Он выглядел ошеломленным, но не утолившим голод.
– Прекрати смеяться надо мной. Я знаю, многие считают тебя уродиной из-за твоего уха, но я его даже не замечаю. Я вижу лишь твои красивые глаза.
Ничего ужаснее он сказать не мог. Но почему-то я больше расстроилась не за себя, а за него.
– Прости. Мне не следовало смеяться.
– Да, не следовало. – Ант посмотрел на свои руки, а потом снова на меня – щенячьими глазами. – Можно мне теперь тебя сфоткать?
Это показалось мне лучше того, чем мы только что занимались.
– Конечно.
Ант вскочил с кровати и схватил полароид прежде, чем я успела передумать. Я посчитала его предложение лестным. К тому же виски, травка и тепло поцелуя раскрепостили меня. Не говоря уже о том, что я знала Анта всю жизнь и чувствовала себя с ним легко, при всех его странностях. Я решила попозировать, уподобившись модели с обложки Vogue. Провокационно выгнулась вперед и придала лицу глупое выражение. Надула и выпятила губы. «Наверное, мой рот распух и стал синюшным от засоса», – промелькнуло в голове. Но глупое кривляние принесло мне реальное облегчение после жуткого французского поцелуя. «Надо будет рассказать об этом Клоду при встрече, – решила я. – А то он подумает, что ночка прошла весело от начала и до конца».
– Замечательно, – поощряюще воскликнул – а точнее, прорычал – Ант. – Невероятно сексуально!
Его подрезанные выше колен джинсы уплотнились в области паха. Я с любопытством уставилась на нее, и тут… туман в голове вдруг рассеялся. Я все поняла! И меня захлестнула волна горячего стыда.
– Мне уже пора, Ант.
Парень опустил фотоаппарат; на его лице поочередно отобразились все мыслимые эмоции. Дольше всего на нем задержался гнев.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
