— Доброй ночи, Эвелин, — хриплым голосом молвил Марк.
— Доброй ночи. — И хозяйка помчалась в свою комнату.
Эвелин задумчиво смотрела на падающий снег, потом задернула шторы. Снежинки все кружились перед глазами, мысли также хаотично мелькали в голове. Разыгравшееся воображение представляло такие сцены, что становилось дурно.
Спальня Тэлворта рядом, и они в доме одни. Сердце билось так сильно, будто вот-вот выскочит. Выпавший снег заглушил звуки Лондона. Казалось, все лежало в дреме — девушка слышала только завывание ветра.
Эвелин очнулась и начала раздеваться. Интересно, что сейчас делает Марк? Тоже раздевается? Сняв бюстгальтер, Эвелин стала придирчиво изучать свое отражение в зеркале. Округлые грудки с очень белой кожей, на которых выделялись коричневые твердые соски; длинные стройные ноги. Кудрявые волосы образовывали золотой треугольник внизу плоского живота.
Интересно, как Марк выглядит без одежды? Он — высокий и спортивный. Даже под чудесно сшитыми костюмами можно угадать силу мышц. У Эвелин пересохло в горле, когда она попыталась представить обитателя соседней комнаты обнаженным.
Как все было бы, если?..
Закружилась голова, и перед глазами возникло обнаженное мужское тело — широкие плечи, мощная грудь… Марк ласкает шею Эвелин, скользя губами все ниже…
Она вдруг вспомнила, как хотелось ударить Дерека, когда он позволил себе сегодня те же действия, ведь это омерзительно! Но если бы Марк… Она застонала, представив, как он касается ее груди, целует ее шею, глаза, подбородок и наконец… С ума сошла, гневно оборвала себя мечтательница. Хватит думать о нем!
Эвелин взяла белую ночную рубашку — подарок деда — тончайшее батистовое одеяние до пола с длинными рукавами и вышивкой ришелье на груди. Тимоти сказал, что его мать обожала такие рубашки.
— Не слишком старомодно? — неуверенно поинтересовался дед.
— Нет, мне нравится. — Эвелин любила нарочито скромные вещи.
Она умылась и почистила зубы, потом с удовлетворенным вздохом растянулась под пуховым одеялом. Интересно, Марк уже лег? Может, он давно спит? Эвелин не могла не думать о нем.
Нужно постараться заснуть. Эвелин закрыла глаза, но в тот же момент услышала грохот разбившегося наверху стекла.
Мгновенно вскочив, она побежала к двери. В коридоре Эвелин почти столкнулась с Марком. На нем красовался полосатый красно-черный халат.
— Вы слышали? — задыхаясь, спросила девушка.
— Да, оставайтесь здесь, — распорядился он и побежал к узкой лестнице, ведущей наверх.
Дрожа, Эвелин слышала, как Марк оттаскивает тяжелый комод, которым забаррикадировал дверь.
Вскоре Тэлворт вернулся.
— Все хорошо. Это не вор — просто обвалились остатки стеклянного фонаря на крыше. На нем собрался снег, и фонарь не выдержал.
— О-о-о, — облегченно выдохнула Эвелин. — Слава богу, что вы здесь! Не знаю, что сталось бы, останься я одна.
Марк посмотрел на девушку.
— Вы дрожите, лучше вернуться в постель. — Он обнял ее за плечи и повел в спальню.
Эвелин смутилась и, запутавшись в длинной ночной рубашке, чуть не упала. Марк инстинктивно сильнее обнял девушку, чтобы помешать падению, затем неожиданно поднял на руки.
Эвелин доверчиво прижалась к нему, и у нее снова бешено забилось сердце. Она робко обняла Марка и положила голову ему на грудь. Материя мягко облегала торс, и Эвелин поняла, что под халатом ничего нет.
Тэлворт опустил ношу на кровать, но Эвелин не разжимала объятий. В его руках она чувствовала себя невесомой и счастливой.
Марк что-то простонал и присел на край ложа, потом наклонился; их губы встретились во взрыве страсти и желания, между телами пробежала искра.
— Эвелин!
От этого стона у нее по спине пошли мурашки.
Ее ошеломило интимное нападение на ее губы. Но в то же время она отдалась упоительному ощущению от нежных, но настойчивых ласк языка Марка, вкрадчиво касающегося ее нёба, зубов, языка, губ…
После поцелуя казалось, что кости растворились, и тело таяло, как горячий воск. Сильные руки обжигали сквозь тонкую ткань сорочки, блуждали по телу, разглаживая складки батиста, как бы придавая новую форму, как это делает скульптор. От этих прикосновений она почувствовала себя Афродитой, выходящей из пены — высокие грудки с тугими набухшими сосками, тонкая талия, мягкие очертания бедер.
Дрожа от возбуждения, Эвелин гладила его лицо, волосы, ямку на шее… Потом пальцы проникли под халат, и она с трепетом провела по жестким курчавым волоскам, покрывавшим грудь.
Вот и шрам, похожий на серп. Она вспомнила, как Марк рассказывал о человеке, пытавшемся его убить.
— Да, это след от удара ножом.
Эвелин вздрогнула.
— Чуть-чуть левее, и нож прошел бы сквозь сердце.
— Он метил именно туда. Мне повезло.
— Как, наверное, это больно. — В глазах Эвелин блеснули слезы. Она отвела край халата и ласково поцеловала шрам. — Мне хотелось бы быть в ту минуту рядом и позаботиться о вас.
Тэлворт погладил ее по волосам.
— Это мне нужно позаботиться о вас. — Чувствовалось, что он растроган. — Эвелин, вы такая милая.
Она прильнула к нему, как маленькая зверушка, которая ищет защиты. Ей хотелось раствориться в любимом без остатка. Эвелин нежно провела языком по шраму — от края до края, казалось, что этот путь длился вечность.
Тэлворт отвечал слабым стоном.
— Вы понимаете, что делаете?
— Да. — Она делала то, что желала долгое время, что представляла в мечтах, когда смотрела на свою наготу в зеркало и представляя его, тоже обнаженного. Она грезила о его прикосновениях и ласках, и хотя происходящее превзошло самые смелые фантазии, Эвелин все не могла поверить, что это не сон.
Марк закусил губу, когда маленькая ручка спустилась по его груди, нежно погладила живот и замерла, готовясь взять главный бастион. Мужчина издал громкий протяжный стон.
— Эвелин! Ты сводишь меня с ума! Эвелин… я хочу тебя, но, бог свидетель, ты слишком молода.
Он хочет ее! Эвелин взглянула на возлюбленного сквозь опущенные ресницы и поразилась — он был совершенно иным, незнакомым и волнующим.
Лицо покраснело и, казалось, кожа обтянула скулы. Глаза сверкали так, что Эвелин боялась, как бы этот взгляд не испепелил ее. Дыхание стало хриплым и прерывистым.
— Утром вы обо всем пожалеете. — Марк попытался освободиться от объятий, но девушка не отпускала, изгибалась всем телом в немом приглашении…
— Не уходите… Не оставляйте меня… — шептала Эвелин и услышала не то всхлип, не то вздох.
— Вы не понимаете, что говорите.
