и легендой Латинской Америки, был бурно и восторженно встречен народом. Короче, благодаря эскападам Игоря, Мексика продержалась на полгода дольше и удержала часть Калифорнии.
К Золотым пещерам пришлось прорезать лазерами три каменных стены, зал перед первой из которых был усыпан человеческими костяками и остатками доспехов и оружия всех времен и народов, а последний зал был усыпан змеиными скелетами, (один череп, ну очень большой рептилии Селена подобрала и спрятала в свою сумку, на что я тогда почти не обратил внимания). Самих драгоценностей оказалось не так много, всего то дюжина сундуков, которые наши молчаливые солдаты перетащили в танк, ну а вечером мужская часть нашего коллектива ужинала в одиночестве, ибо дамы делили сокровища. До драки вроде почти не дошло, но Селена пару раз применяла электрохлыст, причем оба раза по Аиде. Несколько особенно шикарных гарнитуров, не имевших аналогов, и из за которых коллекционерки, чуть было снова не отведали электрохлыста я приказал отложить для будущей оперативной работы с августейшими особами женского полу.
На следующий день, в ознаменовании пришествия Симона Болливара в Мексику, мы устроили в Амфитеатре, под пиво и раков (раки по выражению Шурика были с лошадь величиной), просмотр фильма Дамиано Дамиани «Пуля для генерала» с брутальнейшим Жаном Марией Волонте в роли Чунчи Барабанщика, и этот фильм дал нам целый ряд идей для рейдов…
А вечером Селена пригласила меня в свой «кабинет», это был ее любимый отсек на станции, резервный пункт управления. На столике стояло два золотых блюда, на одном из них лежал давешний змеиный череп, что характерно с тремя глазницами, а на соседнем блюде, нечто накрытое платком и когда Селена, картинно сорвала платок, то под ним обнаружился точно такой же череп.
Глава 34. Спасти маршала Нея
К Мишелю Нею, маршалу Империи, князю Московскому, герцогу Эльхингенскому у меня двоякое отношение. С одной стороны коробит «Московский» титул, с другой стороны самый яркий из Наполеоновских маршалов и в отличие от Мюрата вел себя более адекватно, и к Бурбонам перешел по Уставу (французскому естественно, как и назад к Бонапарту), а не просто перебежал, и погиб как солдат, от пули. Но главное то, что казнь его в первую очередь инициировали британцы, а враг нашего врага, наш друг.
Об этом мало где пишут, но и после Ватерлоо и второго отречения Наполеона, кое где французские солдаты не сдались Бурбонам. В этом варианте Истории, когда собрался Совет Пэров судить Мишеля Нея, держался еще Нант. Эскадра на рейде и береговые батареи отогнали Британскую эскадру, а австрийские войска не обладая мощной осадной артиллерией не могли пока взять город. К осаждающим прибыл с инспекцией и подкреплениями фельдмаршал Шварценберг, некогда командующий так называемым Австрийским Обсервационным корпусом[23] в Великой армии Наполеона во время нашествия в Россию. Был счетец у меня был к этому князю, ландграфу и графу, ведь он в 1812 году вел боевые действия против России до самого конца, причем гаденько так, и палку не перегибал и тем не менее русские солдаты гибли от австрийских пуль и ядер, а тут и Ней подвернулся. Короче, хотели произвести аресты, а потом танцы, но решили совместить…
Заседание Палаты Пэров в Люксембургском дворце шло второй час и приговор маршалу Нею был наконец однозначно оглашен – Смерть!
Голосование было абсолютно фатальным, 139 за казнь и только один молодой герцог де Брольи был против. Пэры суетливо стали собираться к выходу боясь встретиться взглядом с подсудимым, который на предложение адвоката признать себя гражданином другой страны, гордо ответил: «Я во Франции и я француз!». Тут двери в зал распахнулись, причем все, и в проходы мерно шагая стали входить солдаты в до ужаса знакомых высоких медвежьих шапках с султанами и мундирах с красным подбоем, это были гвардейские гренадеры и егеря Императора, что было невозможным, ведь не могли же восстать павшие при Ватерлоо. Впереди отряда гвардейских гренадер, вышедшего из левого входа шел гвардейский полковник, во главе второго отряда состоявшего из гвардейских егерей, высокая стройная девушка в латах, со почему-тознакомым лицом, на плече она несла странное ружье. Солдаты выстроились в проходах зала и направили штыки на пэров сидевших в зале, на президиум и на ложи, а девушка легко вскочила прямо на кафедру председателя, который истошным голосом завопил: «Да здравствует император!» и что интересно, его поддержала часть присутствующих, но не девушка. Он улыбнувшись, мелодичным, но очень громким голосом слышным во всех уголках зала сказала: «Ты ошибся приятель» и метким и мощным ударом своей стройной ножки снесла его на паркет, а потом повернувшись к ложе, где были британские дипломаты и генералы, промурлыкала как хищная тигрица: «Ну что милорды. Помните Руан четыреста лет назад ? Вам привет с рыночной площади».
В зале, кто то ахнул – «Орлеанская дева», и несколько человек упало в обморок, а Жанна повернувшись к залу спросила: - «И кто тут герцог де Брольи?». Со своего места поднялся красивый молодой человек, а часть пэров, наперебой тыкая в него пальцами закричали – «ОН, это, он!!!» -
На что Жанна улыбнувшись сказала: - «Сядьте на место и пригнитесь месте герцог», и подняв свое ружье выпустила сноп пуль в британцев, а потом прошлась по президиуму. Да МГ-42, это хороший пулемет и Селене он очень понравился, не даром я приохотил ее к своему арсеналу.
Как написал про этот день один поэт, присутствовавший там и позднее сошедший с ума…
О ужас, мертвые восстали
Как их штыки блестят сурово
За маршала хотя отмстить
Пришли герои Ватерлоо
И Орлеанской девы лик
Пришел сияньем Немизиды
Ее карающим огнем
Все палачи сейчас убиты
Сам председатель сброшен ниц
А месть гуляет по рядам
И лорд британский с бледным ликом
Повержен подавившись криком
А мы провели маршала Нея в коридор, дали ему выпить настойки опия (так он по крайней мере подумал) и перенеслись через портал в окрестности Нанта, откуда отделение гомункулусов в форме Императорских гвардейских егерей переправило маршала в Нант, встретивший его ликованием. Обложенный с суши и моря Нант держался три месяца, пока его не постигла участь Ля Рошели, голод открыл ворота. А маршал Ней погиб через два месяца на городской стене отражая одну из атак.
Ну а чуть позже, к ставке фельдмаршала Шварценберга, подкатил наш
