что стояли отдельно от штурмовиков, да и формой они уже отличались тоже.
Началось всё, оказывается, с отрядов охраны штаба, то бишь штабсвахе, затем эти отряды были преобразованы в ударные отряды (штосструпп). После провала путча всё было расформировано и вновь создано после выхода Гитлера из тюрьмы, только уже под известным всем названием шуцштаффель (охранный отряд). Практически это была личная гвардия Гитлера, тогда как СА преобразовались во «Фронтбан» (объединение фронтовиков).
Дальше шли всякие лозунги, типа «Если СА — это пехота, то СС — гвардия!». В любом месте любой охранный отряд СС должен был демонстрировать, что СС — аристократия партии. «Эсэсовец — самый примерный член партии, какого себе можно представить» и тому подобное. В общем, многое из этих плакатов стало ясно. На одном даже были расписаны критерии отбора людей в СС. Набирались молодые люди в возрасте от 23 до 35 лет, обладающие отменным здоровьем и крепким телосложением, имеющие двух поручителей из числа членов НСДАП.
Чуть ниже крупным шрифтом были написаны задачи подразделений СС.
Подразделениям СС предписано выполнять те задания, «для которых СА недостаточно пригодны или не соответствуют их целям. Задания, для выполнения которых требуются энергичные и мужественные борцы. Сюда относятся все те задания, которые подразумевают действия в одиночку, а также задания, связанные с открытым соприкосновением с противником. Так же поддержание порядка в залах собраний и на митингах, контроль на входе, распространение листовок и пропагандистских материалов, наблюдение и другие, более сложные задачи».
Покачав головой, он отошёл от плакатов и зашагал на выход. День оказался весьма насыщенным, и, спокойно выйдя из здания, Шириновский почувствовал себя хуже. Голова трещала от переизбытка информации, а также множества разных событий. Всё же за несколько дней он немного привык к больничному покою, а тут вон оно как: то одно, то другое, то третье.
Странно, вроде бы, получив деньги, надо чувствовать себя лучше, но волнения и переживания, а также долгая дорога в центр Берлина несколько вымотали его, а завтра ещё нужно ехать на сборище штурмовиков и получать новое задание и работу. Тут от прошлых «успехов» ещё не отошёл, а уже новые светят.
Устало покачав головой, он пошёл на остановку трамвая и вскоре уже ехал в нём, держась за поручень и смотря в окно на здания, спешащих куда-то людей и пролетающие мимо машины. Всё будет хорошо, всё будет… хорошо!
Глава 11
Gausturm (Гауштурм)
По пути домой Шириновский заглянул в магазин, где закупился разными продуктами. Дальше купил пару свежих газет, обратив основное внимание на те, где размещались объявления о сдаче квартир. Комната в общаге, конечно, дёшево ему обходилась, но постоянно сталкиваться с коммунистами или им сочувствующими, пожалуй, не стоит. А то, глядишь, и голову разобьют в очередной раз и, скорей всего, уже навсегда…
Приехав домой, он решил приготовить себе обед, потому как заходить в кафе или пивную не счёл нужным. Не было у него на то ни желания, ни, строго говоря, возможностей, зато зашёл в аптеку, где приобрёл несколько витаминных сборов, порошков от головной боли и общеукрепляющих микстур. Набрав их целый бумажный пакет, отнес в свою комнату и вот теперь варил макароны с сосисками.
На кухне он оказался не один, но его не трогали, не трогал и он никого и ничем. Переодевшись в комнате, Шириновский сейчас ходил по коридору в обычной майке и штанах, что нашёл в своём шкафу. Обед, а затем и ужин он провёл в гордом одиночестве, а между перерывами в приёмах пищи успел даже вздремнуть.
Поужинав, стал разглядывать объявления в газете о сдаче комнат и квартир в наём. Его интересовала, как максимум, однокомнатная квартира и, как минимум, просто комната. Как водится в таких случаях, объявлений оказалось просто уйма, вот только подходящих очень мало.
Главным образом, смущала цена: чем ближе к центру, тем выходило дороже. Далеко от центра можно было снять квартиру и за пятнадцать марок или комнату за десять, а вот ближе цены резко возрастали. А хотелось быть поближе. Промучившись весь вечер, он всё же выбрал хоть и не центр, но и не окраину.
Просили двадцать пять марок за совсем маленькую квартиру, но зато отдельную. Пятьдесят марок на два месяца он мог выделить, а там либо сможет заработать больше, либо вернётся в более дешёвый район, но попытаться переехать стоило. Ещё бы от советского посольства денег получить, как разведчику, но в глубине души Шириновский сознавал, что это вряд ли получится.
Весь его политический опыт буквально верещал, ударяя резонансом в уши его второго «Я». Уж слишком много «собак» на всевозможных выборах съел Владимир Вольфович, чтобы не быть столь наивным, да и не только собак. Можно сказать, что он многих съел, о ком уже даже и не вспоминают. Где Рицкой, Яблинский, Кусь-Янов, Фадхов, Немтсов тот же⁈ Все они политические трупы, а вот его помнили до самой смерти!
— Да уж… — Шириновский грустно улыбнулся, не заметив, как стал разговаривать сам с собой. Да и Маричев почему-то молчал, чего-то выжидая и не вмешиваясь в ход его мыслей. Да уж, было дело, было… да прошло.
Грустно вздохнув, он полез в угол, откуда достал бутылку светлого пива, купленного в магазине. Много пива покупать он не стал, потому как тащить тяжело, да и для организма вредно. Шутка ли, дубинкой по башке получить, или чем он там получил? Хрен его знает, то ли кастетом, а может, арматурой⁈ Блин, он и не помнил уже. Рука невольно потянулась к повязке, тронула бинты, поскребла их пальцами и вернулась обратно.
Открыв пиво, он налил себе в кружку, наблюдая, как опадает белая пена. Сделав несколько глотков, отставил, чтобы вновь погрузиться в собственные воспоминания, а ему было что вспомнить. Перед внутренним взором быстро замелькали ключевые события 1991, 1993, 2000 и последующих годов.
Тут он впервые становиться депутатом Государственной Думы, тут он создаёт собственную партию, что стало практически именем собственным его фамилии. Создаёт на деньги… впрочем, неважно на чьи деньги, главное, что создаёт сам. А вот тут он впервые баллотируется в президенты.
Да, и везде козни, интриги, подставы, иногда уступки и договоры, а то и перестановки политических фигур на шахматной доске, в которую тогда превратилась вся страна. Да… многое он сделал и многое совершил, не без паясничанья, конечно.
Тем более, каждый политик всегда должен быть готов поступиться как своими принципами, так и своей репутацией, если дело того стоит.
