Книга Обыкновенные монстры - Дж. М. Миро

А что люди вообще оставляют после себя? Элис посмотрела на зарывшегося в подушку мальчика. Она должна доставить его в Лондон к миссис Харрогейт. Хорошо, она это сделает. В окна гостиницы барабанил дождь. Она увидела, как улицу неуверенной походкой пересекли два человека, посильнее натянув на головы шляпы. Сердце Элис погрузилось во тьму. Она ощущала некую угрозу и невольно снова потянулась к спрятанной в рукаве газете.

– В чем дело, Элис? – пробормотала она себе под нос. – Что же ускользает от твоего внимания?

Из окна на нее смотрело похожее на призрак собственное отражение.

Мальчик проспал допоздна. Элис его не будила, а сидела рядом, сопротивляясь желанию пригладить его растрепавшиеся волосы. Просто сидела на постели и ждала, когда он откроет глаза.

– Доброе утро, – сказала она, когда тот наконец проснулся.

– Мне снились лошади, – ответил он сонно. – Как ты и говорила.

Он был таким маленьким. Но все же не жаловался на тяготы поездки. Первую неделю он вообще молчал и стал немного общительнее только в последние дни. Если он и смотрел в свое будущее со страхом, то ничего об этом не говорил. Элис мало приходилось контактировать с детьми, и ее удивляло странное, но приятное ощущение, которое она испытывала, когда он касался ее, брал своей маленькой рукой ее руку или улыбался, показывая неровные зубки. Спал он, раскинув руки над головой, как будто сдавался бравшим его в плен бандитам. Ел, держа в одной руке вилку, а в другой ложку, отделяя ими куски и поднося их ко рту обоими приборами по очереди. Надевая новые ботинки, он не раз путал правый с левым.

– Пошустрее. Поезд отправляется в полдень, – поторопила его Элис.

Он присел и посмотрел на нее усталым взглядом:

– Ты же сказала, что мы можем здесь задержаться. Посмотреть на озеро.

– Насмотришься еще на воду, когда мы поплывем по океану из Нью-Йорка. Собирайся.

Его замершее под одеялом тельце казалось таким хрупким. Он как будто хотел что-то сказать, но промолчал. Не обиделся, не пожаловался, а просто встал и начал собираться. Она наблюдала, как он неловко умывается над тазиком.

– Хорошо спалось? – спросила она, стараясь скрыть сквозящее в голосе чувство вины.

Она не предполагала, что ему настолько сильно захочется посмотреть на озеро. Хотя почему бы и нет? Бедняжка, пожалуй, мало что видел в своей жизни, кроме бродячего цирка.

Тем временем он усердно растирал покрасневшие лицо, уши и шею. Потом досуха вытерся полотенцем, избегая при этом ее взгляда.

– Просто такое расписание, – объяснила она, подходя поближе. – Лайнер отправляется меньше чем через неделю, и мне не хотелось бы на него опоздать.

Он нахмурился и посмотрел на ее через зеркало.

– На нас кое-кто полагается – те, кто хотят с тобой встретиться, – добавила она. – Они давно ждут. Хорошие люди.

Он наконец повернулся и посмотрел на нее:

– Какие они?

– Я точно не знаю. Добрые, – ответила она, помолчав.

– Ты так говоришь, как будто не уверена.

Элис облизала губы, не зная, что сказать.

– Марлоу, они ведь твоя семья.

– Моя семья – это Бринт.

– Нет, – твердо сказала она. – Она не твоя семья.

При этих словах в горле у нее встал комок. Сейчас их разговор длился дольше, чем за все две недели. Черт бы подрал Коултона за то, что он взвалил на нее это задание. К черту эту работу. Дождь продолжал барабанить в стекло. Марлоу пристально вглядывался в ее грустное и задумчивое лицо, как будто прекрасно знал, как устроен мир, и жалел ее за то, что ей приходится делать.

Элис отвернулась и принялась торопливо зашнуровывать ботинки.

«Это последний раз, – подумала она. – А потом я скажу, что с меня хватит».

По мере приближения к Центральному вокзалу охватившее ее неприятное чувство не проходило, а становилось только сильнее. Через три дня они уже вышли из окутанного клубами дыма поезда в Нью-Йорке, ступив на шумный перрон под навесом с закопченными стеклами и стальными балками. Элис с замиранием сердца опасливо осмотрелась по сторонам. Повсюду черные шляпы, бледные лица, отблески серебряных набалдашников тростей. Засунув руку в карман непромокаемого плаща, она нащупала заряженный кольт «Миротворец».

Марлоу схватил ее за другую руку, и она посмотрела на него с удивлением. Может, он просто боялся потеряться в толпе. Но ей понравилось – это чувство ее даже поразило, – и она напряженно улыбнулась, прежде чем начать прокладывать путь среди снующих туда-сюда носильщиков.

В конце платформы бродила слепая женщина с вытянутым лицом и распущенными волосами.

– Неправильный путь, не туда, нет, не туда, неправильный путь, – повторяла она прохожим.

Никто не обращал на нее внимания.

Элис почуяла любопытство мальчика.

– Не смотри на нее, Марлоу. Это просто сумасшедшая. Разговаривает сама с собой. Идем.

Но когда они торопливо прошли мимо безумной, та вытаращилась на них своими молочно-белыми глазами, а потом продолжила поворачивать голову им вслед, как будто наблюдала за ними. Элис, которая все время беспокойно оглядывалась, вздрогнула. Мимо проносились прохожие.

Через несколько недель путешествия Элис начала уставать от грязных гостиничных комнат, вечной пыли и затертого до дыр постельного белья. Тем не менее ей пришлось по кривым улочкам отвести Марлоу к гавани, куда причаливали огромные пассажирские лайнеры. Там она нашла маленький обшарпанный домик, предназначавшийся, возможно, для моряков, а может, и для пассажиров, которые едва могли наскрести денег на билет в третий класс. Это была древняя деревянная постройка, трехэтажная, с двускатными фронтонами, почти целой черепичной крышей и узким холлом под ней. Вероятно, ее возвели не одно столетие назад, еще до революции, и теперь она просто наблюдала, как вокруг разрастается город. Элис прошла в зал, тускло освещаемый масляными лампами с оранжевым пламенем. Пол под ногами скрипел, как палуба на корабле. Она невольно подумала о том, сколько тысяч ног ходили до нее по этим же половицам.

Арендовать комнату оказалось не так уж и просто. Навстречу им проковылял управлявший этим заведением старик с масляной лампой в одной руке и тяжелой связкой ключей в другой. Его сальные волосы свисали до самого воротника. На локтях рубашки виднелись заплатки.

– А где же ваш муж? – спросил он с подозрением.

Прежде чем ответить, Элис аккуратно вытерла о ковер подошвы башмаков, запачканные зеленоватой жижей, стекавшей на улицы с соседнего свечного заводика, и посмотрела старику прямо в глаза:

– Умер.

Тот хмыкнул и окинул взглядом Марлоу.

– Ваш мальчишка? У меня тут приличное заведение. Никаких посетителей принимать не разрешается.

Поняв намек, Элис нахмурилась. Она могла бы переломать его нос в шести местах – он бы не успел и глазом моргнуть, – но сейчас ей было не до дерзостей.

– Так вы берете деньги или нет? – спокойно спросила она. – Нам на три ночи.

– Оплата целиком и вперед.

Спорить она не стала, и он взмахом руки показал, куда им идти.

«Ладно, подойдет и такой вариант», – подумала Элис, по-прежнему ощущая смутную тревогу.

Старик провел их в однокомнатный номер, отдернул занавески, откинул поеденные молью одеяла и открыл дверь платяного шкафа, чтобы зеркало на двери отражало дневной свет, после чего вышел, оставив их одних. Стены были настолько тонкие, что было прекрасно слышно, как он нетвердой походкой ковыляет по коридору, спускается по лестнице, пересекает холл и возвращается на первый этаж.

Элис с Марлоу переглянулись.

– Для мышей это был бы настоящий дворец, – сказала она.

Мальчик улыбнулся.

Им многое предстояло сделать. Следующие несколько дней они устало толкались в очередях, заполняли бумаги для таможенных служб или подыскивали извозчика, чтобы тот подъехал к постоялому двору и перевез их скромный багаж. На пристани всегда было многолюдно; подъемные краны с толстыми канатами переносили с берега на баржи огромные ящики, полицейские мрачно сновали среди рабочих и семей, только что прибывших со Стейтен-Айленда, – прижавшихся друг к другу, несчастных, настороженных. Плохое предчувствие у Элис внутри разрасталось. Время от времени она заглядывала в какую-нибудь подворотню или останавливалась у витрин бакалейных лавок, чтобы оглядеться, но никто за ними не следил.

В их последнюю ночь в Нью-Йорке она не спала, а просто лежала рядом с Марлоу, прислушиваясь к его дыханию и разглядывая темный потолок. Через несколько часов они поднимутся по трапу, найдут свою каюту, пароход выйдет из гавани и поплывет прочь. Колокола моряцкой церкви в нескольких улицах от них пробили полночь. На потолке виднелось желтоватое пятно – должно быть, много лет назад в этом месте собралась вода. Увидев его, Элис вспомнила родимое пятно на лице миссис Харрогейт. Вскоре она снова увидит его.

В этот момент ее пронзило странное ощущение. Скорее всего,