один из залов музея.
Подлинный в квартире Пушкина и столик боб. Его так называют из-за изогнутой формы. На нем традиционно занимались дамы рукоделием. Этот столик принадлежал Гончаровым и привезен из имения Полотняный Завод. Над столиком висит «Мадонна с младенцем». Известно, что Пушкин сравнивал жену с мадонной, некоторые исследователи даже считают, что поэт говорил про конкретную икону работы Перуджино из Строгановского собрания. «Чистейшей прелести чистейший образец».
В соседнем с музеем Пушкина здании снимал квартиру математик профессор Московского университета Николай Бугаев (Арбат ул., 55). Это типичный для Арбата трехэтажный дом, построенный в 1876 году архитектором Митрофаном Арсеньевым, – первый этаж отведен под магазины, выше квартиры для сдачи, на фасадах нет богатой лепнины, но есть балкончики. Четвертый этаж, как можно догадаться по оформлению окон, достроен в 30-е годы XX века. Профессорский сын, Борис Бугаев, со временем стал поэтом Андреем Белым. Борис рос в метаниях между отцом и матерью, возможно отсюда гибкость и многоликость творчества Белого. Отец был старше матери на 21 год, он типичный чудак математик: «Боренька, даю тебе пять минут для доказательства, что твой Гамсун художник». Мать – тонкая, нервная, светская, увлеченная музыкой – переживала, что у сына растет лоб, ей не нужен был второй лобан. «Ну, так вырастет лоботряс», – усмехался отец. С Арбата мальчик ходил в Поливановскую гимназию на Пречистенку. Однажды он прогулял 50 дней. Когда стали выяснять, оказалось, что юноша пропадал… в читальне. Гимназия была прогрессивная, и Бориса не ругали.
Квартира Бугаевых состояла из передней, пяти жилых комнат – гостиная, столовая, спальня, детская, кабинет и кухни. Публиковаться под своей фамилией Борис не мог, под этой фамилией уже выходили учебники математики. Придумал псевдоним Боревой. Друзья засмеялись: Получается «Бори вой». Тогда изменил все, и родился псевдоним Андрей Белый. После университета зарабатывал лекциями о новых течениях в искусстве и философии. Белый был блестящим оратором – завораживающим слушателей. «Его можно слушать часами, даже не понимая, что он говорит. Не уверен, что он сам понимает все им сказанное», – едкая характеристика от современника.
Андрей Белый.
В квартире на Арбате Андрей Белый прожил первые 26 лет, здесь он сформировался как писатель, и эту квартиру он больше всего любил. Почти во всех своих произведениях он описывал эти комнаты и их обитателей. Практически про каждый музей-квартиру можно сказать: «Здесь были коммуналки», не ошибешься. И в квартире Бугаевых устроили коммуналку. Поэтому мебель в мемориальном музее Белого не подлинная, а вся подобрана. Как и в мемориальном музее Пушкина, здесь всего несколько подлинных предметов, но это вещи уникальные. Пеленальный конверт Бори Бугаева бережно сохранялся в семье. Кожаный саквояж с несколькими мелкими предметами в тяжелые годы террора отдали на сохранение атташе по культуре посольства Франции, и в музей он приехал из Парижа. Есть коллекция акварельных картин Белого, сделанных на Кавказе.
Арбат ул., 54/2, стр. 8.
От Музея Андрея Белого я всегда прохожу дворами мимо помпезного павильона станции «Смоленская» (Арбат ул., 54/2, стр. 8). На Садовом кольце расположены 10 станций метрополитена и все они произведения искусства – Садовое кольцо одна из главных магистралей города. В 1953 году открыли станцию метро «Смоленская». Архитекторы Олег Великорецкий и Александр Стрелков создали традиционное для этого периода пышной здание наземного павильона, с ренессансными деталями и советской символикой. Фасад павильона устроен в форме трехпролетной триумфальной арки. В медальонах изображены воины под датами 1612, 1812, 1917, 1945.
Смоленская пл., 13/21.
Моховая ул., 13.
Мое самое любимое здание 1950-х годов – жилой дом архитектора Ивана Жолтовского на Смоленской площади, Окуджава сказал бы «на Смоляге» (Смоленская пл., 13/21). Архитектор Жолтовский – доблестный рыцарь классицизма. Его первые работы сделаны еще в конце XIX века, последние – в середине XX. Жолтовский начинал, когда в моде был русский стиль, подражающий архитектуре XVII века, потом пришел модерн, конструктивизм, но все эти годы мастер служил классике. Делал копии творений легендарного Палладио, собственные вариации ордерной архитектуры. Неслучайно именно Жолтовский первый почувствовал, что империя бронзовеет, жаждет пышности, и создал дом на Моховой. Здание, символизирующее возвращение классицизма в 1930-е годы (Моховая ул., 13).
В 1930-е классика стала соответствовать имперским амбициям Советского Союза. Театры, вокзалы, клубы, горкомы обзавелись колоннадами под треугольными фронтонами. Этот стиль за глаза назвали сталинский ампир. «Ампир» – это как раз «империя» по-французски. От некоторого налета казенности XIX века пытались избавиться барочным буйством деталей и более свободной игрой деталями классического ордера.
Иван Жолтовский.
Дом работников НКВД на Смоленской площади Жолтовский поставил в 1951 году. Дом удивительный, сколько игры продемонстрировал восьмидесятилетний мастер. Здание нарочито асимметрично. Чего стоит башенка, которая стоит «не по уставу», не в центре, а на дальнем углу дома, но «держит» при этом целую четверть Садового кольца. Снизу башня напоминает итальянскую колокольню-кампанилу, а верхней частью – навершие московской барочной церкви. Венчает конструкцию обязательный в 1950-е шпиль.
Громоздкий дом надо было визуально облегчить, и архитектор делит его цветом на две части по горизонтали. На фасадах любимая деталь Жолтовского – одинаковые по форме, но отличающиеся деталями флорентийские лепные порталы, объединяющие два окна по вертикали. Чтобы «разогнать» дом, архитектор поставил порталы не симметрично. Между ними сначала четыре окна, затем – пять, шесть, семь… Может ли архитектор шутить? Несомненно, но только не в суперсерьезные 1950-е. Здания в то время должны были быть помпезными и жизнеутверждающими. Но мастер-виртуоз может сделать ироничной даже классическую архитектурную деталь. Архитектор Жолтовский тянул-тянул карниз на доме и неожиданно прервал его. Сказав: «Тема устала!»
Здание строилось для сотрудников силовых ведомств. Поэтому одну из квартир дали самой титулованной советской спортсменке-конькобежцу – Марии Исаковой. Она бегала за спортобщество «Динамо» и жила прямо на стадионе «Динамо». И вот, когда дом закончили, она оказалась жильцом палаццо с широкими лестницами, расписными подъездами. Исакова говорила, что когда впервые увидела свою новую квартиру, то от потрясения опустилась на колени. В Москве много разных построек Ивана Жолтовского, а вот сохранившихся и
