строгое правило — не оставаться с незнакомцами наедине, — твердо заявила я.
Фасад увял вместе с тлеющим взглядом.
— Мы не незнакомцы, — пробормотал он, раздражение окрасило его слова. — Ты знаешь, чего твоя бабушка ждет от нас. Для человека в твоем положении выбор подходящих мужчин ограничен, — многозначительно сказал он. — Поэтому я предлагаю тебе перестать вести себя так эгоцентрично и проявить хоть какой-то интерес к моим увлечениям. Мир не вращается вокруг тебя.
Сухожилия на моей шее напряглись. Не потому, что Парис, король нарциссов, обвинил меня в том же, а потому, что в его словах была доля правды. Правление Ambani Corp состояло из моих родственников, а для них имидж и семейные ценности были превыше всего. В ближайшие несколько лет я должна была выйти замуж, и не за кого попало. Мой супруг должен был быть индийцем, принадлежать к верхнему процентилю и быть выходцем из «старых денег». Данный перечень ограничивал круг претендентов такими, как Парис.
Мама предупредила меня об этом затруднительном положении и предложила занять руководящую должность, если только я была готова пойти на такую жертву. Я никогда не трусила перед трудностями. Но внезапно провести всю жизнь с Парисом показалось мне слишком большой ценой.
Я вытерла уголки рта и встала, бросив льняную салфетку на сиденье.
— Как бы очаровательно это ни было, мне пора идти. У меня есть друг, который живет за границей. Он собирается позвонить мне по FaceTime и прочитать стихотворение, которое он написал.
Последняя фраза попала в цель. У него отвисла челюсть, а я покинула нарастающее безумие столовой на высокой ноте.
Войдя в большой бальный зал, я обнаружила трехъярусные подносы с закусками. Они были стратегически правильно расставлены на кофейных столиках по всему залу, подчеркивая зоны отдыха. Мой желудок громко заурчал, но прежде чем я успела дойти до первого подноса с кусочками моцареллы, море тел материализовалось из воздуха, преградив мне путь. За вторым подносом было меньше народу, но когда я дошла до другого конца гигантского бального зала, кто-то набросился на последнее фаршированное яйцо. Стиснув зубы, я обдумывала возможность поджога всего дома, чтобы избавиться от этих людей. К счастью, настоящий хаос затмил мои планы.
Гул разговоров внезапно прервал пронзительный вой пожарной сигнализации. Гости стали рыскать по комнате, пытаясь найти источник резких звуков и белого мигающего света.
— Пожар! — закричал кто-то, разгоняя панику.
От испуга какой-то мужчина вскочил со стула с белым от страха лицом. Другой споткнулся о его ноги и пролил содовую себе на рубашку. Некоторые бежали, выпучив глаза, в поисках ближайшего выхода, в то время как другие звали своих партнеров.
Я нашла ближайшее кресло и взяла поднос с канапе, оставленный из-за пожара. Прекрасная анархия напоминала старый фильм ужасов. Хлеб и зрелища. Я могла бы наслаждаться происходящим часами, но раздражающий голос Зейна из столовой вырвал меня из задумчивости.
— Всем сохранять спокойствие и выходить организованно, — объявил он, судя по голосу, довольный перспективой выпроводить гостей, не расстроив маму. Он скорее сгорел бы в огне, чем имел дело с незванными родственниками.
— Где Поппи? — услышала я неясный голос мамы. Он звучал так, словно ее тоже эвакуировали.
— Иди на улицу. Я найду ее, — сообщил ей Зейн, хотя мы оба знали, что он никогда не придет искать меня.
Я откусила от своего канапе и тут же выплюнула его на салфетку. Гадость, перец.
Пожилой джентльмен, идущий по направлению к выходу со скоростью улитки, оглянулся на меня с недоверием. Я подавила желание закатить глаза. Неужели он ожидал, что я умру на голодный желудок? Я едва успела попробовать свой ужин. Очевидно, поесть без ненавистной компании других людей можно было только с помощью пожара.
Нервный старик был настолько мал, что мог бы спрятаться за рисовым зернышком. Неудивительно, что он не смог открыть тяжелую дверь, отделяющую внутренний двор от главного зала, и не был достаточно проворным, чтобы дойти до другого выхода. У него ушло несколько минут на то, чтобы пересечь большой бальный зал. Поняв, что все остальные скрылись с места происшествия, он с надеждой оглянулся на меня. Его недоверчивый взгляд прожег дыру в моем черепе, когда я разделила хлеб, вынула перец и отправила его в рот. После чего проделала то же самое еще с двумя канапе.
Я встала, как только закончила жевать, в основном потому, что он не переставал таращиться на меня круглыми глазами.
— Ладно, ладно. Я спасу Вас.
Неверящие глаза следили за мной, когда я схватила стул и встала на него, чтобы разобраться с сигнализацией, вместо того чтобы пойти к выходу. Одновременно я написала маме, что со мной все в порядке и никакого пожара нет. Должно быть, один из детекторов дыма неисправен. Найти и обезвредить его было лучше, чем заставлять старика выходить на улицу. Он не казался приспособленным ни к холоду, ни к физическим нагрузкам.
В случае пожара современные огнетушители залили бы нас разбрызгивателями. Чувствительная технология реагировала на любые следы дыма. Зейн знал об этой особенности, но использовал пожарную тревогу как предлог, чтобы избавиться от гостей. Это был один из тех редких случаев, когда мы отложили в сторону наши разногласия ради общей цели.
Когда сигнализация не отключилась, я перезагрузила оставшиеся детекторы поблизости. Виновник нашелся у выхода во двор, после его перезагрузки оглушительный звук и мерцание ламп наконец прекратилось.
Старик пробормотал слова благодарности, но не стал возвращаться на свое прежнее место. Он плюхнулся задницей на ближайший диван, повернулся боком и задрал ноги.
Я пожала плечами.
— Хорошее решение.
Осмотрев сигнализацию, я проверила, нет ли неисправностей. Ничего. Ближайшая дверь вела во внутренний двор. Вокруг никого не было. Единственной уликой было то, что не вписывалось в идеальный пейзаж снаружи. Небольшой участок земли рядом с выходом был покрыт серым слоем пыли. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это пепел от сигаретных окурков. Пепел был еще теплым между моими пальцами. Какой-то придурок зажег сигарету под одной из пожарных сигнализаций, а затем ушел.
— Ложная тревога. Возвращаемся внутрь, — крикнул кто-то, и я могла поклясться, что услышала, как издали Зейн скрипнул зубами.
Хотя я слышала рев двигателей, не все гости покинули особняк. Стряхнув пепел с рук, я ретировалась. Я бы провела дальнейшее расследование, но мой интерес к ложной пожарной тревоге меркнул по сравнению с желанием избежать теорий заговора и подстав.
Бегом поднявшись по лестнице в свою комнату, я закрыла за собой дверь. Затем сняла платье, распустила волосы и переоделась в черные спортивные штаны и майку. Я осмотрела свой балкон,
