должно быть из правильного дерева, перевязано правильными сухожилиями, а оперение – из правильных перьев.
Дарк терял присутствие духа.
Даже если он найдет ледяной кристалл и сделает стрелы, даже если Ренн с Тораком найдут в священной роще кристалл-сердцевину, он не отыщет их вовремя, чтобы провести обряд. Солнце пробудится через несколько дней, а вскоре после его пробуждения настанет время темной луны…
Камешек с надеждой смотрел на кристаллы. Дарк, вспомнив, что молодой волк любит облизывать камни, поспешил сжать их в кулаке.
«Ответ в пасти волка…»
Камешек положил морду Дарку на колено и, помахивая хвостом, заглянул в глаза, а потом посмотрел куда-то в сторону.
Дарк тяжело вздохнул и потрепал волка по загривку.
– На моем месте должен быть Торак, он бы понял, что ты пытаешься сказать.
На обратном пути в лагерь Дарк заметил группу людей, которые возвращались из пещер с бурдюками воды.
У него сжалось сердце. Это были Лебеди, и среди них – его отец.
Чтобы избежать встречи, Дарк нырнул за ближайший валун. Не вышло. Риалви оставил соплеменников, обошел убежище с другой стороны и преградил Дарку путь.
– Я должен с тобой поговорить, – сказал он низким голосом.
– Дай пройти, – прорычал Дарк.
– Ты не можешь постоянно меня избегать!
– Нет, могу!
Риалви схватил сына за плечо, Дарк вывернулся и толкнул его в снег.
Люди издали с интересом наблюдали за происходящим. Шамик с Колючкой на руках даже рот открыла от удивления. Арк, которая сидела на крыше убежища, наполовину расправила крылья и встопорщила перья вокруг головы.
Дарк, стиснув зубы, наклонился и помог Риалви встать.
– Я твой отец, – сказал Риалви, отряхивая снег с одежды. – Я имею право поговорить с собственным сыном!
– Ты лишился этого права, когда оставил меня в Горах, – резко ответил Дарк.
Риалви передернуло.
– Но ты не можешь отрицать наше родство! У нас одни и те же татуировки племени… кожа покровителя племени… то же нутро!
– И что из того, что мы из одного племени? – огрызнулся Дарк. – Что из того, что у меня такая же, как у тебя, татуировка на лбу… что у меня есть это, – он показал на сплетенный из кожи лебедя браслет, – и это, – прикоснулся к перьям на капюшоне парки. – Я не могу изменить то, кем родился, но никто не может указывать, как мне жить!
– Просто выслушай меня, хорошо? – Риалви огляделся, чтобы убедиться том, что никто их не слышит. – Как думаешь, почему я с первого дня в лагере пытаюсь с тобой поговорить? Я пытаюсь передать хорошую новость! – Он наклонился ближе к Дарку. – Когда ударила Звезда-Молния, мы охотились в Глубоком Лесу. Вот почему мы выжили. К югу от Щита Лес все еще жив!
Дарк вытаращил глаза на отца и затряс головой:
– Если это правда, ты должен был рассказать об этом сразу, как только вы сюда добрались!
– Я рассказываю тебе сейчас.
– Почему?
У Риалви дрогнуло лицо.
– Пытаюсь искупить вину. Я… я сожалею о том, что сделал все эти зимы назад. Сожалею, что бросил тебя.
У Дарка перехватило горло, он даже сглотнуть не мог. Казалось, еще чуть-чуть – и голова разорвется изнутри.
– Дарк…
– Чего ты от меня хочешь?
– Прощения.
Дарк плечом оттолкнул отца с дороги:
– Оставь меня в покое!
Глава 14
Дарк ненавидел злиться, злость, как горячее варево, бурлила в животе, от нее мутило… и она причиняла боль. Он постарался как можно глубже похоронить воспоминания об отце и столько зим не позволял себе о нем думать, а теперь как будто кто-то содрал корку с зажившей раны и втирал в нее крупный песок.
«Или кристаллы», – с тоской подумал Дарк, откалывая края от красного камня.
Он обо всем рассказал Фин-Кединну, и вот теперь они сидели в убежище и в полумраке ложного рассвета мастерили стрелы для обряда.
Для одного древка Фин-Кединн выбрал свою стрелу из ольхи, а для второго взял у охотника из племени Кита стрелу с древком из облепихи. Дарк обтесывал наконечники. С красным кристаллом было на удивление легко работать, он словно сам хотел приобрести форму березового листа. Теперь почти завершенный наконечник лежал на расстеленном на колене Дарка куске сыромятной кожи, и Дарк обрабатывал края отростком оленьего рога.
До ухода племянницы Фин-Кединн снял нужные мерки – стрела должна была подходить под размах рук Ренн плюс половина большого пальца – и теперь, укоротив древко, чтобы стало легче, обтесывал его зубом бобра.
– Если то, что Риалви рассказал про Глубокий Лес, – правда, – не отрываясь от работы, сказал вождь, – это лучшая новость из всех, что мы слышали после падения Звезды-Молнии.
Дарк усмехнулся:
– Если ему можно верить.
– Странно, что он сразу не поделился новостью.
– Я спросил его об этом, но он увернулся от ответа.
– Ты ему не доверяешь.
– А как иначе? – Дарк хмуро смотрел на похожий на каплю алой крови кристалл у себя на колене. – На следующий день после смерти матери он сказал, что отведет меня в Горы, чтобы сделать татуировки нашего племени. И вместо этого оставил меня там. Мне было всего восемь зим. Разве я могу верить хоть одному его слову?
Фин-Кединн сдул с древка древесную пыль.
– Наконечник готов?
Дарк передал вождю наконечник и молча наблюдал за тем, как тот соскреб немного дегтя с плоского камня, который они специально положили возле костра, и обмакнул в него основание наконечника. Затем вождь умело вставил наконечник в вырезанный в древке паз и обвязал заранее вымоченным в воде оленьим сухожилием. Высохнув, сухожилие сожмется и будет еще крепче удерживать наконечник.
Дарк совсем забыл о лежащем на втором колене синем кристалле. Он наблюдал за работой Фин-Кединна, и на душе становилось спокойнее. Вождь ловко и быстро вырезал паз на другом конце древка, надо было точно рассчитать силу, так чтобы паз подошел для тетивы и древко при этом не раскололось.
Потом Фин-Кединн отрезал три красно-коричневых маховых пера от хвостового оперения куропатки, которое раздобыл у охотника из племени Рябины. Обмакнул стержни перьев в деготь и по очереди привязал их к древку, чтобы они образовали аккуратную спираль. Потом кремнем обрезал излишки, которые утяжеляют стрелы и замедляют их полет.
– Возможно, твой отец действительно сожалеет о том, что сделал, – тихо сказал вождь.
Дарк покачал головой:
– Я в это не верю. Не могу ему доверять – это все, что я знаю. – Но самым невыносимым оказалось то, что на самом деле он хотел верить Риалви. – Хотел бы я, чтобы
