class="p1">Мишень оказалась огромной дубовой столешницей, размещённой на треноге. Мэтр сотворил её уже прислонённой к сараю — видать, чтобы то, что не попадёт в цель, не улетало куда не надо, и никого не поранило! (Хотя — кого тут можно поранить?!) В центре красовался разноцветный круг — именно такие она видала на соревнованиях лучников.
Когда она воздела очи горе, мэтр Гриф пояснил:
— Огнестрельным займёмся в следующем семестре, потому что оно… Посложней и потяжелей! Ну а на сегодня, так уж и быть, достаточно. До завтра!
Он пружинистой походкой удалился к храму. На нём почти четыре часа скакания и размахивания тяжёлыми предметами, похоже, никак не сказались. Он, мать его…, даже не вспотел!
Выносливость! Вот что ей надо.
Придётся начать бегать по утрам, и подтягиваться…
Турник она, кидая взоры на столешницу мишени, создала за сараем, под навесом. В месте, где там, дома, хранились дрова. А вот заросли крапивы вокруг спортивного «снаряда» пришлось покосить — благо, вообразить себе острую как бритва помощницу теперь-то нетрудно…
Хамви, всё это время тоскливо наблюдавший за её «экзекуцией» и сельхозработами через двойное стекло окна, наконец, лёг, и перестал царапаться в стекло. Она обречённо вздохнула: ну, во втором — так во втором… Может, к этому времени руки, плечи и все остальные мышцы станут как у мэтра Грифа — словно стальные пружины.
Леди Барбро, впервые представ пред очи Сэры, томно проворковала:
— Приветствую, леди Сэра. Я — леди Барбро. Постараюсь научить тебя приготовлению ядов и плетению интриг. — А когда челюсть у Сэры отпала, добила, — если читала Мориса Дрюона, и Александра Дюма, то эпоху средневековой Франции, освоишь легко!
И заметив чуть обозначенное качание головой и нахмуренные брови, уточнила:
— А если не читала — самое время — почитать! — под мановением точёной ручки с атласной холёной кожей в углу возникла немаленькая стопка аккуратно связанных шёлковой ленточкой книг! Ого! А средние-то века… Пользовались популярностью у писателей!
— Ну, садись — леди царственным жестом придержала подол роскошного платья, одетого словно для выхода в «Марлезонском балете» из «Трех мушкетеров», и плавно опустилась на жёсткий табурет, так, словно это был по меньшей мере фамильный наследный Трон, жестом пригласив Сэру устраиваться напротив. Сэра села. Разумеется, отнюдь не столь грациозно. Что вызвало немедленную реакцию:
— Плохо. Милая моя, кто же так садится! Ну-ка, будь любезна, давай попробуем ещё раз. А для облегчения задачи — вот! — на Сэре тут же возникло обалденное — почти такое же, как на леди Барбро! — длинное платье-кринолин до самого пола, и с шнурованным корсетом, в верхнем срезе которого очень даже пикантно обозначилась выглядывавшая наружу ложбинка между её грудей!
Ух ты! Да, в таком Туалете с большой буквы, стыдно плюхаться на табурет так, словно она — обычная студентка!
Сделав томно-задумчивое лицо, Сэра оттопырила мизинчик, и двумя пальчиками чуть приподняла край складчатой юбки. И неторопливо, боком, опустилась на табурет.
Вернее, опустилась бы, если бы он остался стоять, а не завалился на бок, опрокинутый неприподнятой частью тяжёлой юбки, каркас которой ещё и усиливали обручи китового уса!..
Перелетев через непослушное приспособление для сидения, Сэра почувствовала себя глупо. Она не ударилась, но ей стало обидно: сваляла дуру перед почти незнакомой женщиной!
Но та не дала ей заняться «второй частью ударения в грязь лицом» — то бишь, кряхтением, и попытками встать самостоятельно!
Сэра даже не углядела, как леди Барбро оказалась возле неё (Перетекла, что ли?!), подав Сэре холёную ручку:
— Миледи! Прошу вас!
Сэра поспешила воспользоваться: ноги запутались в длинных нижних юбках, а тяжёлая материя платья мешала даже встать самой! Леди Барбро сказала:
— Мы, истинные леди, если уж падаем — то — только тогда, когда нам это надо!
Например — чтобы изобразить обморок… В критической ситуации для женщины нет ничего лучше, чем продемонстрировать свою якобы слабость! А самой в это время срочно продумать, что делать дальше…
А ещё упасть можно, чтобы простимулировать понравившегося мужчину оказать даме услугу — помочь ей встать! При этом, само-собой, почувствовав её точёную гибкую талию, хрупкую изнеженную руку совершенной формы… (Мужчины, они же так устроены — им нужно объекта воздыханий вот именно — касаться, и тогда можешь быть уверена: такой «коснувшийся» — точно: твой! Поскольку искра от твоего тела ему в руку уж!..) И, разумеется, завершающий штрих такого способа соблазнения — нежно-благодарный взор, прожигающий якобы твёрдое, словно скала, но — на деле ужасно ранимое и предсказуемое мужское сердце. До самой печени!..
Сэра, слегка обалдевшая, и самым банальным образом поставленная на ноги столь хрупкими на вид, но оказавшимися прочными, как стальные захваты, руками, покраснела.
— Леди Сэра! — в реплике не было упрёка, скорее — сочувствие и понимание, — Запомните на всю оставшуюся жизнь: этого (Ну, того, что руки у нас окажут честь любому фехтовальщику!) ни одна придворная, или дама благородных кровей выказывать, то есть — демонстрировать публично, никогда не должна! Помни: для джентльменов средневековья — Леди — всегда объект почти мистического поклонения!
Слабость, так сказать — наша главная сила!
И даже если Леди сама может встать, и при случае уделать двоих-троих бандитов или солдат, показывать этого нельзя ни в коем случае! Ну, давай попробуем ещё раз!
Этот раз прошёл куда удачней: потому что сбоку от табурета теперь стоял, хоть и полупрозрачный, но чертовски расфуфыренный усатый мушкетёр в ботфортах и плаще, склонившийся почти до пояса, подав ей руку. Усевшись, она невольно приняла осанку леди Барбро — словно у царицы!
«Кавалера» она поблагодарила чуть заметным кивком головы, не улыбаясь, не глядя ему в глаза, и даже не разлепив сжатых губ. Когда тот растаял в воздухе столь же медленно, и словно бы торжественно, как и возник, леди Барбро прокомментировала:
— Молодец. Уже гораздо лучше! Я вижу: ты почувствовала!
Всё верно — это есть у каждой женщины! Но только присутствие истинного кавалера помогает проявиться ему в полной мере!
Как говорится, «в присутствии истинного рыцаря любая шлюха чувствует себя Леди!» Ну а теперь займёмся-ка для полноты картины ядами! Потому что в арсенале дворянки должна иметься не только обворожительная улыбка, и склонность к падению в обмороки, но и оружие посильней!
Над столом снова возникло, как ни странно, растение!
— Запоминай! Это — так называемая белладонна. Или — красавка. Она же — «сонная одурь». Вытяжка из неё составляет основу почти трети всех известных средневековых растительных ядов. (Минеральными, типа того же мышьяка, или таллия, мы займёмся позже!) Наиболее известный алкалоид, получаемый из красавки —
