себе, я толкнула створку и с большим усилием пробралась внутрь.
Первые мгновения я привыкала почти к полной темноте: ни люстр, ни свечей, ни магических огней здесь не было. Постепенно передо мной открывалась более ясная картина: я попала в какой-то зал приемов и торжеств с высокими сводчатыми потолками, многочисленными колоннами вдоль стен, чередой тянувшихся от пола окон со стеклянной мозаикой и темным покрытием, которое как раз-таки и не пропускало дневной свет в помещение.
В противоположном конце находился трон, а за ним сгущалась чернота, и мне совершенно не было видно, одна я в этом зале или там во мраке кто-то наблюдает за мной. Вся моя былая смелость растерялась где-то в коридорах этого дворца, поэтому немедля ни секунды больше, я развернулась и дернула резную ручку двери. Черт! Нет, нет, нет! Не могу в это поверить!
Дверь не поддавалась, намертво заблокировав мне обратный путь! Озноб прошиб все тело, и я еще яростнее задергала ручку, с каждой секундой все больше убеждаясь, что все усилия напрасны. Ну зачем я сюда забралась, глупая? Лучше бы вернулась обратно к Римме и выпросила новое задание!
Показалось, что услышала шорох за спиной — резко развернулась и осмотрела зал. Сердце остановилось вместе с моим дыханием, вот только я по-прежнему никого здесь не видела. Хотя и черноту за троном я все также не различала. Может быть там есть другой выход? Обязан же он здесь быть по технике безопасности! Одернула саму себя: какая к черту техника безопасности? Любой даргхарец в этом дворце обладает магией и ему не нужны запасные выходы!
Но все же лучше проверить эту теорию, чем попасться кому-нибудь, кто ненавидит лиросов еще больше, чем Адриан. Дернув еще разок ручку и убедившись, что мне придется идти в другой конец зала, я медленно двинулась вдоль стены к трону. Наверно, этот момент входил в топ самых жутких эпизодов моего пребывания в этом мире, да что там говорить — всей моей жизни. Сейчас даже страх перед даргхарцами уступил место боязни всяких демонических сущностей и привидений, коих в старом дворце может быть целая уйма.
Проходила несколько шагов и замирала, чтобы прислушаться к шорохам и скрипам. Но, к моему еще большему ужасу, наоборот, царила гробовая тишина. Почти приблизившись к трону мне показалось, что я смогла различить во тьме очертания еще одной двери, поэтому, чуть ускорившись, шагнула вперед, но тут же осеклась, заметив, как чья-то тень отлепилась от стены и проплыла в мою сторону. На автомате закрыла рот руками, потому что, кажется, я почти закричала от шока.
— Я не причиню тебе вреда, Ева. Не бойся меня…
Тень возвышалась во мраке, стоя за троном и не показываясь ближе. Мое тело вжалось в ледяную колонну и содрогалось от ужаса. В груди стало горячо и больно, а сердце испустило несколько неравномерных, но сильных ударов. Огонь растекался по легким, плоть словно пронзали ножом, на ослабленных ногах я опустилась вниз, сжалась и закрыла голову руками. Тяжело дыша, я пыталась взять тело под контроль, но не могла.
— Сейчас боль пройдет… Это подсознание выдало реакцию на события прошлого, — тень приблизилась ко мне, обретая очертания высокого мужчины в темных одеждах и скрытом во мраке лицом. Занеся надо мной руку, он провел пальцами по волосам, едва коснулся висков и чуть отпрянул в сторону, наблюдая за моим состоянием.
В ушах стоял шум, поэтому я слышала слова мужчины словно через стену. Тело все еще трясло, но боль в груди постепенно угасала. В наступившем состоянии полного онемения не было сил произнести ни звука. Тень скользнула мимо меня и расположилась на троне.
— Я так долго ждал нашей встречи, Ева. Сначала боялся ее и тянул с твоим возвращением, но сейчас ты наконец-то здесь и все будет так, как и должно было быть…
Что? Кто этот мужчина? О чем он говорит? Этот голос мне будто бы знаком, он похож на Адриана, но тембр медленнее, тон спокойнее и тише.
— Вы привели меня сюда? — горло горело от сухости, и я еле выдавила слова.
— В этот зал и в этот мир, пусть это многого стоило для меня, — его лицо по-прежнему было скрыто во мраке.
— Так это из-за вас я попала в Лирос и Даргхар? Зачем вы сделали это?
— Потому что из-за меня ты и покинула это место — я просто все вернул так, как и должно быть.
— Вы?! — в полном ужасе я еще сильнее вжалась в стену, сердце снова начало жечь огнем, будто бы его пронзали огромным клинком. Клинком этого монстра! Так вот откуда я слышала этот голос — все двадцать пять лет он хранился в моем подсознании, напоминая о том кошмаре, который со мной творился.
— Ты очень похожа на нее.
Мужчина взмахнул рукой, и черная дымка окутала мое тело. Магическая сущность медленно приблизила меня к даргхарцу. Теперь во тьме я различала его глаза — те самые, что преследовали меня по ночам. Я задергалась, но выбраться не смогла.
— Тебе нечего бояться, Ева. Я не смогу причинить тебе вреда, даже если бы хотел это сделать.
— Вы убили мою маму на моих глазах, а потом пытались убить меня! — мои руки проваливались в черной дымке и не находили опоры, чтобы попытаться освободиться.
— Я сожалею об этом каждую прожитую минуту…
Очертания его лица постепенно начинали проявляться в темноте. Правитель Даргхара, убийца лиросов, убийца моей семьи. Адриан был действительно похож на него: грубовато-аристократичные черты лица, прямой нос, волевые скулы и подбородок, хмурые густые брови, темные волосы с небольшой проседью и яркие изумрудно-янтарные глаза, но в отличие от сына — с опущенными уголками, придававшими ему уставший вид. По меркам этого мира он был еще весьма молод и полон энергии, не проживший и трети своего долгого пути, но, судя по взгляду, был уже до всего равнодушным стариком, живущим лишь иллюзиями прошлого.
— Зачем вы привели меня сюда?
— Ты сама должна открыть свою судьбу. Свой же долг я исполнил — ты здесь.
— Вы убили мою маму на моих глазах… — та ужасная картина снова и снова всплывала у меня в голове. Тогда этот даргхарец выглядел безумным, а не спокойным как сейчас.
— Это Аврора сделала меня тем монстром, который захватил Лирос! Она отреклась от меня, предала наши чувства, я не сдержался… — ему было тяжело говорить о ней, болью пропиталось каждое слово, связанное с мамой. Неужели это чудовище могло любить ее? И неужели Аврора могла ответить ему взаимностью,
