обсуждая свои планы ограбления. Работа в команде оказалась интересной. Макл обычно выступал один, но он не мог отрицать, что хотел сделать это, несмотря на задержку с поручением для своей тети. Мысль о том, чтобы провести больше времени с Оливией, должна была вызвать тревогу; вместо этого он наслаждался каждой насмешкой, которую она бросала в его сторону, каждой ее ухмылкой, каждым горячим взглядом, когда она думала, что он не обращает внимания.
Похоже, он был не единственным, кто не мог забыть взрывной секс предыдущего дня. Он также был не единственным, кто боролся за то, чтобы снова не сдаться, и он знал, что они проиграют, судя по тому, как воздух вокруг них буквально шипел.
В конце дня, когда усталость взяла свое, по крайней мере, так он судил по ее зевкам, он заговорил об этом.
— Мне пришло в голову…
— Придержите прессу, у фиолетового есть идея.
— Знаешь, если твой язык так нуждается в упражнении, то у меня есть кое-что, на чем ты сможешь его использовать. — Он схватил свою промежность и помахал ею перед ней.
Она скорчила гримасу.
— Фи-и-и! Как пошло.
Оскорбленный, он выпалил первое, что пришло в голову.
— Вчера ты так не думала.
— Это было вчера. У меня было желание, ты был под рукой. Теперь я в порядке, так что можешь перестать пытаться залезть ко мне в штаны. Это больше не повторится.
— Действительно?
— Да, действительно. Несмотря на то, что ты думаешь, ты не неотразим. Ты унял свой зуд. Я почесала свой. Все в порядке. Хотя, по правде говоря, это было довольно быстро. А теперь, если ты меня извинишь, я хочу немного поспать. Одна.
Она зашагала в его комнату, покачивая попкой, не оглядываясь назад. Но она совершила одну роковую ошибку. Она оскорбила его и бросила вызов, тем самым сославшись на два корыстных правила. Он не мог оставить это без ответа. Он последовал за ней, войдя в свою комнату всего через несколько мгновений после нее. Она повернулась к нему лицом и подняла руку.
— Остановись прямо здесь, Фиолетовый. Я имела в виду то, что сказала насчет сна в одиночестве.
— Это моя кровать. Если тебе это не нравится, то можешь найти другое место.
— Я твой гость, а это значит, что я получаю право выбора.
— Нет, в настоящее время мы партнеры, а это значит, что мое — это мое.
— В этом нет никакого смысла.
— В этом есть смысл. Я сплю в этой кровати. Прямо сейчас. Решишь ли ты присоединиться ко мне или нет, решать тебе.
— Значит, ты отправишь меня спать на кресле? Это не очень по-джентльменски.
— Кто когда-либо говорил, что я джентльмен?
Она нахмурилась.
— Отлично. Мы разделим кровать. Но никаких сексуальных делишек.
— Я не слышал, чтобы ты жаловалась в прошлый раз, когда мы занимались этим делом. Насколько я помню, ты потратила это время, пытаясь отдышаться и низвести меня до статуса божества, по крайней мере, на это указывал твой крик в то время.
— Ты невероятно самонадеян.
— Быть правдивым — это не высокомерие. Я доставил тебе огромное удовольствие.
— Хочешь сказать, я не внесла свой вклад?
Он притворился, что размышляет об этом, постукивая себя по подбородку.
— На самом деле, кроме того, что ты раздвигаешь ноги и кричишь, не совсем. Я сделал всю работу.
Ее рот приоткрылся.
— Ты сукин сын. Ты только что назвал меня плохой любовницей. Я убью тебя.
— Пожалуйста, попробуй. Я бы с удовольствием немного поиграл перед тем, как мы снова займемся сексом. — Он насмешливо приподнял бровь.
— Мы не будем заниматься сексом.
— Готов поспорить. Я люблю уверенную победу. — Его улыбка, вероятно, была чересчур самодовольной, что означало, что он заслужил удар кулаком в живот, но коленом в пах? Совершенно неуместно.
— Я ненавижу тебя.
Да, он вроде как понял это, учитывая боль, все еще исходящую от его мужских частей тела. Как будто он вознаградил бы ее сейчас своим сексуальным опытом. Пусть она страдает.
— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы ты оплакивала мою потерю, когда мы расстанемся. Презирай меня сколько хочешь. На самом деле, возненавидь меня, если сможешь. Я слышал, что секс в гневе — самый лучший.
— Надеюсь, тогда ты и твоя рука хорошо проведете время, — нахально сказала она. Она продолжала игнорировать его, развернувшись на каблуках, чтобы уйти. Она пошла в туалет.
Дерзкая варварша. Он сразу же догадался о приглашении. Раздевшись, он подошел к двери, не удивившись, обнаружив, что она заперта. Она не могла сдаться слишком легко. Он ввел код, чтобы открыть дверь. Но это не сработало. Он использовал свой личный код.
Доступ запрещен.
Прошу прощения? Возможно, он ввел его неправильно. Макл набрал главный код, тот, который открывал любую дверь на его корабле.
Доступ запрещен.
Он запросил компьютерные журналы и тихо выругался, увидев оставленный ею след вероломства. Человек перехитрила его. Каким-то образом ей удалось создать новый главный код и понизить его статус до второстепенного.
«Я убью ее. Где мой пистолет?» Он бы снял замок с двери и задушил ее бледную шею. Нет, если бы он прикоснулся к ее обнаженному, влажному телу, он мог бы забыться, и его член использовал бы это время, чтобы взять верх. Лучше, если бы он убил ее сразу. Застрелил ее насмерть. Но тогда она устроила бы беспорядок в его душе. В единственном душе. Нет, ему пришлось бы отважиться на блестящую влажную кожу и выбросить ее сочное тело в космос. Или он мог бы…
…поквитаться. Она хотела отрицать свое влечение к нему. Притвориться, что не хотела его. Ха. Он знал лучше. И он бы это доказал. Она была не единственной, кто умел играть в игры.
— Хорошо сыграно, варварша. Очень хорошо сыграно, — пробормотал он. — Но это еще не конец. — Сейчас она может считать себя на шаг впереди него, но Макл в конце концов одержит верх — и заставит ее умолять. Он снова поменял коды.
Когда она появилась некоторое время спустя, с влажной кожей и чистой, уже обнаженная — если не считать полотенце, — он обязательно похлопал ее по ягодицам и приподнял ее подбородок, чтобы закрыть ей рот, когда он неторопливо проходил мимо, обнаженный и готовый принять ванну. Он оставил дверь открытой, чтобы пар мог выходить, зная, что она наверняка представила его чудесное обнаженное тело под горячими струями, вспомнила ощущение их тел, соединенных вместе накануне, когда теплая жидкость каскадом лилась на них.
Он знал, что не сможет этого забыть. Он прокручивал в голове тот
