При всей своей выдержке Квиллер чуть не захлебнулся кофе.
– Моя реакция была такой же, Квилл, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить спокойствие. Мне не хотелось любопытствовать в открытую, и я стала ходить вокруг да около. Ей ужасно хотелось излить мне душу, но она сказала только, что брачное объявление появится не раньше пятницы – в свадебной колонке.
В голове у Квиллера мелькнула шальная мысль: что если по иронии судьбы новым избранником Вайолет окажется тот самый художник из её прошлой итальянской жизни? Нет, вряд ли; похоже, что это Джад Амхёрст, добродушный инженер на пенсии с благородной сединой. Вайолет, хозяйке большого пансиона, неплохо иметь в семье инженера. К сожалению, соображал Квиллер, на дружеских ужинах с болтовней о Вордсворте и Чехове в «Старой мельнице» ему придётся поставить крест.
– Я знаю, вы не проговоритесь, Квилл, да? Так вот: Вайолет меняет своё завещание, пока новость о её замужестве не стала достоянием публики. Утром она была у юриста, а вовсе не в ЦЭС.
– Что ж, если вам в жизни не хватает острых ощущений, нужно закрутить роман, – заметил Квиллер. – Это не машина Буши въехала во двор?
И они поспешили встретить Буши; фотограф выгружал своё снаряжение.
– Что, набрался виски и хаггиса[16] под завязку? – съязвил Квиллер.
– Я к этому добру не прикасаюсь. Кофе есть?
Они уселись за кухонный стол, разложив фотографии Эддингтона, и первым делом отсеяли дубли. Куда важнее, решили они, иметь с десяток хороших слайдов, которые, при проекции на экран, создадут нужное настроение.
– Я зашёл в книжный магазин, – сказал Буши, -и поглядел на зал, где будет проходить заседание литклуба. Стена, что за спиной у лектора, большая и пустая. По-моему, чем проецировать слайды на маленький экран, лучше давать их на всю заднюю стену, постепенно усиливая резкость изображения; довести до максимума, подержать так некоторое время и медленно рассеивать изображение. Если мы два-три слайда повторим – ничего страшного. Картинки, они – для атмосферы.
– Может, мне помочь со слайдами? – перебила его Дженис. – Я следила бы за вашим конспектом, Квилл, и подавала бы Буши нужные слайды.
– Я не пользуюсь конспектом, – сказал Квиллер. – Я дам вам список тем в порядке их следования.
И Квиллер пошёл домой, погрозив на прощание забрать Бонни и Клайда, просидевших всё время разговора у него на коленях, фыркая ему в ухо и всячески напоминая о себе.
Когда он входил в амбар, было уже почти одиннадцать – час, когда он обычно звонил Полли или Полли звонила ему. Загруженность на новой работе сказалась на их нежной дружбе. Он по-прежнему один-два раза в неделю закупал ей продукты, но она была всегда занята или очень уставала, и их совместные ужины, музыкальные вечера и праздничные уикенды остались в далеком прошлом.
В последние недели они встречались только по делам магазина: покупка мебели, заказ книг, их доставка. Вместе с Полли ои переживал все треволнения, связанные с наймом и увольнением сотрудников. От него, как лучшего друга, Полли ждала совета по части ширины проходов между стеллажами. Что же до классической музыки, которую они прежде так любили слушать вместе в амбаре, оборудованном великолепной стереосистемой, то Полли всё это время было не до прекрасных мгновений. А теперь, когда магазин был открыт, она чувствовала себя для них слишком усталой. Так что же дальше?
Зазвонил телефон. Было ровно одиннадцать, и он не терял надежды, что это звонит Полли и они благополучно возвращаются к установленному обычаю болтать по телефону перед сном.
Но это был шеф полиции.
– У меня есть для тебя новость! – сказал он.
– Хорошая или плохая?
– Непонятная.
– Не хочешь ли прошвырнуться и пропустить стаканчик? – предложил Квиллер.
На барную стойку, где Энди любил совершать свои возлияния, Квиллер выставил бутылку виски, кубики льда, головку сыра и «Скуунк» для себя. Затем он положил на стойку редкую кошачью книгу, хранившуюся в запертом ящике, рассчитывая, что Коко захочет продемонстрировать свою любовь к литературе.
Не прошло и нескольких минут, как крупный, плотного сложения шотландец в хаки уже входил в кухонную дверь.
– Где этот мозговитый кот? У меня для него работёнка!
– Садись и налей себе, Энди. Ты, конечно, был на шотландском вечере и играл там на волынке?
– А как же! Ты упустил вкуснейший хаггис!
– Ну так что там за новость?
– Кража в ЦЭС. Стащили пятитысячную книгу. Наверняка какой-то проходимец из Центра – а всё из-за шума-бума на телевидении. Мы передали это дело в полицию штата.
– Как она называется? Кто автор?
– «Смерть после полудня»… этого… как-его-там…
– Кто заявил о краже?
– Тот новый парень – Олден Уэйд. Он работает на миссис Дункан и волонтерствует внизу, в Центре Эддингтона Смита.
В этот момент, словно по сигналу, с пола на барную стойку легко и грациозно вспрыгнул Коко и уселся на своей книге.
– Это его собственная книга, – пояснил Квиллер. – Я купил её для Коко в тот день, когда магазин открылся для покупателей.
– Хорош сырок. Прямо стилтон на вкус.
– А это он и есть.
ПЯТНАДЦАТЬ
Утром в среду Квиллер первым делом покормил сиамцев – ритуал, который он совершал примерно семьсот раз в году. Стараясь одновременно развлечь себя, он вёл с ними интеллектуальные беседы – приём, который, говорят, развивает в кошках самосознание. Коко обычно глубокомысленно внимал, чуть склонив свою красивую коричневую головку; Юм-Юм вылизывала какое-нибудь пятнышко на груди.
На этот раз Квиллер прибег к расхожей латыни. Sic transit gloria mundi… E pluribus unum… Tempus fugit, aeternitas manet…[17] Её нагло проигнорировали. Оба его питомца валяли друг друга по полу, словно шоумены из реслинга. С высшим образованием покончено, решил Квиллер.
Когда он доедал свой завтрак, раздался телефонный звонок. Это был Кеннет.
– Алло, мистер К.! Потрясная новость! – сказал он приглушенным голосом. – Свистнули книгу в пять тысяч баксов! Ту самую, с которой Данди снят на фото! Об этом будет сегодня на первой странице!
– И увеличит продажи, – резюмировал Квиллер. – Хорошо ещё, что украли книгу, а не кота.
– Ага… Я подумал, вы захотите об этом знать. А я закончил подборку, мистер К.
