считаются непобедимыми и владеют какими-то уникальными техниками боя, – заметил Мейлен.
Юноша кивнул, подтверждая эти слова.
– Посмотрим, так ли вы метко стреляете. Если ваше мастерство столь велико, я послезавтра представлю вас одному человеку… А пока отдыхайте.
Как раз в 1672 г. началась война Франции против Голландии. Союзниками Франции в этом военном конфликте выступали Англия и Швеция, на стороне Голландии воевали Испания, Дания, Священная Римская Империя, Лотарингия, германские князья.
Мейлен рассудил, что человек, владеющий самурайской тактикой ведения войны, может очень пригодиться армии короля Людовика XIV, поэтому решил представить Ихару военному министру Франсуа Лувуа.
Касэн остановился у большого арочного окна, раскрыл ставни и поглядел вниз. Его мысли занимала эта неожиданная встреча. В доме он увидел множество картин, на которых были запечатлены либо батальные сцены, либо сцены охоты. Юноша все размышлял. Спросить ли ему о графе и графине де Вард у Мейлена или не стоит? Наконец Ихара решился выдать себя и рассказать художнику всю правду. Самурай бросился к двери, толкнул ее, но та оказалась запертой…
– Эй, выпустите меня! – он стукнул по дереву.
Но никто не отозвался.
Несмотря на то, что очень скоро французская армия должна была отбыть на войну, празднества и балы при дворе не прекращались. Королевская резиденция Фонтенбло встречала вереницу карет и всадников. В парке для гостей играл оркестр и давали представление мимы. Ихара то и дело посматривал в окно экипажа.
– Только не смейте там ни с кем подраться и не удивляйтесь местным свободным нравам. Здесь вам не Япония, – заметил сидевший рядом Мейлен.
Касэн был недоволен тем, что Мана осталась в Париже, на чем настоял его новый знакомый. Ихара не знал еще, что эта поездка перевернет его жизнь.
Лувуа принял самурая сразу же. Тот, поджарый, жилистый, в кости неширокий, но крепкий, стоял перед тучным, совсем не похожим на военного, министром. И то, что подумал прихватить свое облачение во время побега, сыграло на пользу. Одежды японского воина явно впечатлили маркиза.
– Чем же не по вам была служба сегуну, молодой человек? – спросил де Лувуа.
– Токугава сам направил меня сюда, – ответил Ихара. – Наши купцы прибыли во Францию, чтобы заключить договор о торговле.
– Но ведь вы, как я вижу, не купец и не дипломат, а воин.
– Потому и приехал сюда, – самурай метнул взгляд в сторону стоявшего поодаль живописца. – Не хочу жиром обрасти, сидя без дела.
– Жиром обрасти? – Лувуа рассмеялся так, что у него затряслись щеки. – Ну, хорошо. Поглядим на вас. Сегодня покажете, на что способны. Заодно и короля удивим.
Возможность продемонстрировать свои умения не заставила долго ждать. Днем для его величества и гостей праздника было подготовлено выступление конного балета. Однако когда все расселись на балконах над круглой площадкой и приготовились любоваться танцами андалузских красавцев, случилось нечто совершенно необычное. В центр арены выехал всадник. Удивительным был и вид молодого человека, и то, что правил он лошадью только при помощи колен. Грудная мускулатура и руки его находились в расслабленном состоянии. По тому, как уверенно он держался, в нем угадывался опытный воин. Поприветствовав зрителей, юноша пустил коня по кругу, и вскоре лошадь уже шла галопом, поднимая позади себя клубы пыли. Тем временем несколько слуг вынесли и установили посреди манежа мишень, в которую тут же вонзилась стрела. Зрители ахнули. Никто не мог бы точно сказать, в какой момент лучник сделал выстрел – настолько молниеносным было это движение. Затем в воцарившейся напряженной тишине стрелок, мчась на коне по кругу, стрелял по цели еще три раза с интервалом в десять секунд. Это вызвало восхищенные возгласы и взрыв аплодисментов. Даже его величество привстал со своего места, чтобы внимательнее разглядеть всадника.
Следующим этапом этого удивительного зрелища стала демонстрация стрельбы по движущейся мишени. Откуда-то был выпущен голубь. Когда птица поднялась на достаточно большую высоту, наездник поднял лук и пустил стрелу, поразившую несчастное создание. Овации публики оглушали, и теперь каждому не терпелось узнать, кто же этот меткий стрелок.
– Какое мастерство! – воскликнул кто-то уважительно.
На самом деле стрельба из лука на лошади считалась в Японии одним из обязательных видов воинских искусств для высших рангов самурайства[1]. Только вместо птицы в качестве движущейся мишени использовалась собака, но Лувуа решил усложнить задачу для юного воина.
Король, отложив дальнейшие развлечения, пожелал видеть стрелка у себя. Когда тот, даже не запыхавшись после скачки, шел в сопровождении военного министра к приемной Людовика и попутно отвечал на вопросы Лувуа, толпившиеся в коридорах дворца придворные с любопытством рассматривали молодого человека. Министр, довольный успехом, наставлял самурая, как держаться перед монархом и что говорить.
Ихара смотрел вокруг, приглядывался. Первые минуты в окружении незнакомых людей всегда суматошные и почти не запоминаются. Но юноша, приученный выхватывать главное, был на удивление спокоен. Лишь мечи позвякивали на поясе ножнами, да чуть развивались широкие штаны, когда он мягко ступал по мозаичному полу дворца.
В какой-то момент его взгляд наткнулся на женщину, которая тоже внимательно глядела на него. Она была бесподобно красива! Одна из самых красивых женщин, которых ему доводилось видеть в жизни! Белокурая, с глубоким тревожным взглядом голубых глаз, одета дама была роскошно и держалась почти по-королевски.
Александрин де Вард не могла сдержать взволнованного дыхания, ощущая, как участились удары сердца. Лицо зеленоглазого юноши было слегка деформировано старым шрамом на щеке. Она заметила, что он говорил чуть медленнее, чем обычно говорят люди, и старался использовать короткие фразы, которые ему было легче произносить. Услышала, как несколько раз запнулся. Кристиан! По возрасту это вполне мог быть он. В моменты сильного волнения ее сын начинал заикаться. Шрамы на лице и плече, а также заикание возникли у него после того, как ребенка покусала собака.
Графиня поднесла к лицу веер, стараясь побороть охватившую ее растерянность. Уж не сошла ли она с ума? Маленький барон де Брионе пропал десять лет назад. Конечно, с тех пор она видела своего сына в каждом юноше подходящего возраста. Наверняка и сейчас это просто ее разыгравшееся воображение. Если скажет о своих догадках мужу, графу де Варду, тот решит что она лишилась разума.
Александрин в своем смятении даже не обратила внимания,
