с огневиками нет связи? — строго спросил подполковник Шейнин.
И Шуригина, как пружиной, вытолкнуло из окопа наблюдательного пункта. С телефоном и катушкой за плечами он бежал по линии связи под минометным и артиллерийским огнем врага. Через несколько минут связь заработала.
Снаряды густо ложились вокруг домика, а потом мы зафиксировали три прямых попадания в него. Фашистский штаб перестал существовать.
После выполнения батареей Н. М. Иващенко огневой задачи Л. И. Шейнин очень верно заметил, что для меткой артиллерийской стрельбы одних способностей мало, нужен еще повседневный, упорный труд.
Таких командиров, как капитан Н. М. Иващенко, забыть нельзя. Это был подлинный мастер своего дела. Скромный, обаятельный человек, он в обычной обстановке старался держаться в тени, но, как только начинался бой, в этом командире проявлялся сильный, неукротимый характер.
Старший сержант Н. Я. Шуригин не вернулся на наблюдательный пункт. Его нашли мертвым недалеко от нашего НП. Окоченевшие пальцы связиста крепко сжимали концы телефонного провода. Сил уже, видимо, не хватило, чтобы срастить их. Но старший сержант не выпустил концы из рук. Ток прошел через омертвевшие пальцы героя.
Во исполнение приказа командующего Ленинградским фронтом генерала армии Л. А. Говорова от 27 февраля 18-я артиллерийская дивизия вошла в оперативное подчинение 59-й армии, которая сменила на плацдарме 2-ю ударную армию. В этот же день полковник Кознов и все командиры бригад были вызваны к командующему армией. Мы понимали: если произошла смена армий на нашем участке, значит, скоро наступать. И действительно, 59-й армии ударом на север предстояло выйти к Финскому заливу и во взаимодействии со 2-й и 8-й армиями окружить нарвскую группировку гитлеровцев, а затем завершить ее разгром.
На совещании я встретил бывшего начальника 1-го Киевского артиллерийского училища, в котором я когда-то учился, генерала Н. В. Дорофеева. Теперь он был командующим артиллерией 59-й армии. От него мы получили задачу и указания по артиллерийскому обеспечению наступления.
Но враг опередил нас. 1 марта после тридцатиминутной артиллерийской подготовки он перешел в наступление в районе Пяти Мостиков и Сооскюла. Противник стремился окружить и уничтожить находившиеся в западной части плацдарма части 59-й армии.
Атаку немцев в районе Сооскюла нам удалось довольно быстро сорвать массированным артиллерийским огнем. Зато в районе Пяти Мостиков дело обстояло гораздо хуже. Здесь наступала свежая пехотная дивизия противника, которую поддерживали авиация и танки, ведущие огонь с места из-за полотна железной дороги, а также до двух полков реактивных минометов и артиллерия. Мощную артиллерийскую и минометную группировку немцы создали и на левом фланге, в районе высот Ластеколония.
После двухдневных тяжелых боев гитлеровцам удалось ликвидировать наш выступ между Таганцере и Сооскюла, но большего добиться они не смогли. Наиболее яростные атаки врага пришлось отбивать воинам 456-го стрелкового полка, поддерживаемого 1220-м артиллерийским полком.
Стрелковый полк при огневой поддержке артиллеристов отражал одну за другой атаки противника. Однако немцам удалось замкнуть кольцо вокруг одного из стрелковых батальонов. Когда вражеские цепи были уже метрах в двадцати от батареи капитана Г. В. Сидоренко, он вызвал огонь на себя.
Наши снаряды стали рваться вокруг наблюдательного пункта, где вместе с капитаном находились командир отделения разведки сержант Холодов, разведчики Петюков, Голубев, Харапкин, Ганичкин, Савинов, связисты Завялов, Засухин, Холодков, Дроздов.
На некоторое время гитлеровцы прекратили атаки. Оценив сложившуюся обстановку, командир 456-го стрелкового полка приказал командиру батальона прорвать кольцо окружения.
При выходе батальона из окружения батарея Сидоренко ставила отсечный огонь. Расчеты орудий действовали умело и уверенно. И в этом была немалая заслуга командира батареи. Капитан Г. В. Сидоренко пришел к нам в бригаду уже с боевым опытом. Он сразу завоевал авторитет у бойцов и командиров своими знаниями, находчивостью, мужеством.
Огонь батареи помог стрелковому батальону выполнить боевую задачу. В этом бою погибли сержант Холодов и рядовой Голубев.
В течение сорока пяти суток мы вели тяжелые бои в очень сложных условиях. Метели, туманы, глубокий снег, разбитые дороги и непроходимые болота сильно измотали людей. Командование фронта решило дать войскам передышку. Мы получили приказ перейти к активной обороне, изматывать противника и готовиться к новым наступательным боям. Части армии приступили к планомерной подготовке прорыва и его всестороннему обеспечению.
В начале марта 1944 года на нарвском плацдарме стояла мерзкая погода: с Финского залива дул пронизывающий, холодный ветер, шел не то дождь со снегом, не то снег с дождем. Вообще трудно представить себе более гнилую местность, чем лесные чащобы вдоль побережья Чудского озера и реки Нарва в ее истоках: смешанный лес, постоянно затопленный ржавой водой, с островками болотистых полян. Почти всегда — туман, дожди, мокрые снегопады.
Стрелковые части в эти дни активных боевых действий не вели, но зато часто вспыхивали артиллерийские и минометные дуэли, которые иногда продолжались часами.
4 марта во время такой дуэли в районе Ухеконна тяжело ранило начальника химической службы бригады капитана Михаила Ивановича Монтлевича.
В обеденное время немцы начали сильный огневой налет. Они вели стрельбу из тяжелых орудий по поляне, где находились наши батареи. Недалеко от этой поляны размещался и штаб. Получалось так, что все вражеские снаряды, которые не долетали до батарей, ложились в районе расположения штаба бригады. Один из таких снарядов попал в крышу штабного автобуса, пробил ее и ушел глубоко в болотистый грунт, где и разорвался. Такой взрыв, происходящий глубоко в мягкой почве, не может выбросить всю лежащую поверх него землю. Называется он «камуфлет». Обычно камуфлеты получаются в болотистом грунте, когда ведется стрельба с установкой взрывателя на фугасное действие. Воронка при взрыве не образуется. Так было и теперь. Кроме двух дырок в машине — никаких следов. Но завихрением воздуха, созданным снарядом, пролетевшим сквозь автобус, капитану Монтлевичу оторвало правую руку и нанесло тяжелую рану в бедро. Когда мы подбежали к машине, фельдшер штабной батареи оказывал ему первую помощь.
— Вы не выбрасывайте мою руку, — обратился к нему Михаил Иванович. — Дайте мне на прощанье пожать ее... — И он левой рукой обхватил правую кисть, а потом поцеловал ее. Мы были потрясены его выдержкой и мужеством.
Капитан Монтлевич был высокообразованный, энергичный, душевный человек. Он не только хорошо выполнял обязанности начальника химической службы бригады, но и оказывал ощутимую помощь офицерам штаба: мог составить и обработать любой оперативный или разведывательный документ, вести оперативную карту. И вот приходилось расставаться с ним...
Надо сказать, что большинство офицеров химической службы кроме своих непосредственных обязанностей выполняли работу и не по специальности.
