партчиновница отмазывала работников пера от нервных разборок. Ведь сам товарищ Сталин частенько также бережно относился к писательской братии.
Во время «медлячка» Вия Артмане рассказала, что у них работает одна швея, которая живёт на жд станции Панки в железнодорожном вагоне. Там у них и кухня, и баня-прачечная в одном из отсеков.
Охренеть! Зато у наших молодых будет своя квартира!
Даша Булганина вошла в раж и спела под гармонь недавно «сочинённую» мной песню… https://youtu.be/Or4wjqKWQ-w?list=PL8211E1C5CB1AF106
Один из подвыпивших Васечкиных родственников «украл» невесту и закрыл её в подсобке, а сам вышел покурить и забыл про «кражу». Аделаида стучала в дверь минут пять пока её не «освободили». Такой вот казус.
Потом родственники Колобка перепились и в конце свадьбы даже слегка подрались между собой. Васечка объяснил жене, что это такая давняя российская традиция…
Глава 15
«Человек лишь там чего-то добивается, где он сам верит в собственные силы».
Людвиг Фейербах, немецкий философ-материалист.
«Новые рубежи — рядом, ищем мы их или нет»… «Демократия должна быть сильной и боеспособной, чтобы вынести тяготы долгой, напряжённой борьбы с набирающим силу коммунистическим миром.»
Джон Кеннеди, президент США.
12 мая 1952 года. Москва.
Утро понедельника. Начало трудовой недели. Выпиваю на кухне стакан тёплой воды с мёдом. Помогает, знаете ли, с похмелья. Как я вчера не отбрыкивался, но, к концу свадьбы — основательно набрался. Правда, дотащил вместе с Пирожковой до коммуналки писателя Гришу, нажравшегося в хлам. Катя пару раз намекнула, что будет не против переночевать в моей комнате. Но, тут только дай слабину и жизнь твоя рухнет в одночасье. Хозяин моего тела, Харий, может и покувыркался бы с соседкой, но, проживший долгую жизнь тренер, не поддавался на такие провокации.
Короче, я удержался от соседского блуда и теперь вот пью чай с соседскими детьми собравшимися в школу. Они с детской непосредственностью загадывают друг другу загадки и со смехом говорят разгадки: (Коля)«Какую ленту нельзя вплести в косу?… Пулемётную!» — (Лина) «Каких камней нет ни в одном море?… Сухих! — (Коля)"Летели три гвоздя. Упали в море. Какая фамилия у грузина?… Заржавели!».
— Всё! — подводит итог «угадайки» бабушка, — Портфели в руки — и в школу.
Вручение грамот ЦК ВЛКСМ на Пленуме. В Президиуме собрания присутствует Леонид Ильич Брежнев, активно продвигаемый Хрущёвым на партийный Олимп. В зале, что удивительно, — Галина Брежнева. Эта, возомнившая себя светской львицей, девушка, оказывается, по моему шутливому совету, познакомилась с юным, но высоким Эдиком Стрельцовым. Теперь вот они изображали из себя пару. Нагловатому и простоватому Стрельцу льстило то, что его допустила к себе «богатенькая фифа», а Галине, видимо, уже сейчас начали нравиться партнёры помоложе… Так и по жизни пойдёт…
Отзвучали бравурные речи. Перерыв. Семичастный, стоящий рядом с Брежневым, подзывает меня:
— Леонид Ильич, вот комсомолец-спортсмен Жаров. Он и песни нужные сочиняет и придумывает много чего…
— Ну, про то, что он заграницей творит, даже на Политбюро говорили… А про советы… Вот, скажи, Жаров, почему в Америке у кукурузы урожайность в два раза выше?
— Э-э… Леонид Ильич… — тяну я, — Может эту культуру только в южных и центральных районах сеять? Ну, не растёт она как надо под Вологдой и Питером… То есть, Ленинградом.
Брежнев качает головой из-за моего прокола, а Семичастный делает «страшные глаза», мол, срочно скажи, что-нибудь хорошее…
— Леонид Ильич, а у нас в Горьком начали выпускать «Волгу». Хороший автомобиль. Вы видели?
Брежнев, всю жизнь бывший страстным автолюбителем, садится на своего любимого конька и начинает рассказ про автомобили.
Награждают грамотами ЦК ВЛКСМ сначала передовиков производства, а затем и футболистов молодёжной сборной СССР. Так как я — комсомолец, то и мне, как помощнику тренера, тоже вручают.
Заключительной песней на Пленуме прозвучала лауреатская песня Дарьи Булганиной, ставшая комсомольским гимном… https://youtu.be/oFe8rYb3tDY
Вечер. Захожу в чистенький подъезд Маши Плэнглин. Принёс ей забытую на свадьбе сумочку. Вахтёрша как-то жалостливо на меня смотрит, делая пометку в журнале посещений. На Машином этаже стоит парень в напряжённой позе. Явно, не покурить вышел. Отходит в сторону, косясь на меня. Звоню в дверь. Открывает незнакомый мужик и просит показать документы. Я, наученный горьким опытом, всегда ношу с собой военное удостоверение. Иногда выручает. Вот и в этот раз «чекист» хмыкнул и вернул документ. Мол, не задерживаю…
— А что здесь происходит, товарищ? — спрашиваю я, тупо не уходя.
— На гражданку Плэнглин поступил сигнал про антисоветские книги. Проверяем.
— Можно позвонить? — осторожно спрашиваю я.
Комитетчик, явно тяготящийся своей ролью, разрешает. Звоню Семичастному. Тот, слава Богу, на месте. Рассказываю про обыск у Маши и прошу помощи…
Пауза. Долгая пауза.
— Ну, ладно, Жаров. Помогу тебе, но это в последний раз. Давай к трубке главного… — бормочет Главкомсомолец.
Так вот, телефонное право в очередной раз помогло отмазать мою подругу. Маша потом, после ухода проверяющих, не могла стакан ко рту поднести трясущимися руками.
— Я на учёбе пошутила, что изучаю Троцкого… Мол, нужно знать своих врагов в лицо… Но, там же только девушки были!
Вот так в СССР стучали вприпрыжку. Была ведь даже статья за недоносительство. По ней при Сталине осудили многие тысячи людей. Кого-то за дело, а кого-то для галочки…
Хорошо, что у Маши не нашли ничего такого, а то и Семичастный бы не помог. Укладываю переволновавшуюся Машу на диван и выхожу следом за сотрудниками органов.
15 мая 1952 года. Москва.
Тренировочный цикл сборной в самом разгаре. Ежедневные двухразовые тяжёлые тренировки выматывали так, что вечером, добравшись до кровати, многие сразу вырубались до утра. Объявление тренера о том, что во время турнира не будет тяжёлых тренировок было встречено аплодисментами.
Также Маслов доводит до сведения футболистов, что турнир на который мы поедем, фактически является чемпионатом Европы, о чём и было сказано в письме УЕФА в наш Спорткомитет. Восемь сборных разбиты на две группы. В нашей, кроме нас, сильные венгры с англичанами и непредсказуемые хозяева — бельгийцы. Победители групп разыграют чемпионство, а вторые в группах сразятся за бронзу чемпионата. Спорткомитет вечером будет напутствовать команду и наверняка будет нацеливать, как минимум — на медаль.
На тренировке отрабатывали согласованность линий при схеме 4−2–4. «Горьковчане», коих было пол сборной, уже освоили это построение, как дважды два. А вот у остальных сборников это вызывало трудности. Крайние защитники и нападающие должны были, как челноки, носиться по своему краю. «Стояние и шагание» на поле не приветствовалось. Нужно было постоянно открываться в атаке и прессинговать при потере мяча. К концу двусторонки некоторые парни еле волочили ноги.
Никита Симонян, похлопывая по забившимся бёдрам, спрашивает меня:
— Юра, у вас в «Торпедо» что? Все тренировки такие?
— Да. Только кроссы мы каждый день бегаем не по пять, а по десять километров…
Вечером вместе с тренером и командой иду на заседание Спорткомитета. Там нам говорят напутственные речи и просят не порсрамить честь советского спорта. Маслов окончательно определил состав сборной СССР: Яшин, Иванов; Крижевский, Башашкин, Амосов, Маслёнкин, Кузнецов, Кесарев; Нетто, Парамонов, Колобков, Бубукин; Бобров, Сальников, Симонян, Жаров, Иванов, Исаев, Татушин, Васильев.
Взбрыкнувшего Боброва Спорткомитет вернул в сборную после многочисленных петиций трудовых коллективов, пришедших по в ЦК партии. Сева и сам истосковался по футболу, и поэтому тренировался хоть и без фанатизма, но с радостью. Многих известных футболистов Маслов отцепил от сборной. Ему были нужны «пахари» на поле, а не «звёздные ходоки».
Тренер, после беседы с Гранаткиным, отозвал меня в сторонку и «насовал» за выкрутасы перед госорганами. Оказывается, моя выходка в квартире Плэнглин не осталась безнаказанной. На вчерашнем заседании Спорткомитета, обсуждавшего состав спортсменов отправляющихся на Олимпийские игры, мою кандидатуру чуть не завернули и у боксёров и у футболистов. Ответственные товарищи из ЦКа и госорганов заявили, что, мол, не достоин представлять… С капиталистическим душком я, видите ли, оказался… Но, Гранаткин настоял на том, чтобы я был в сборных в запасе. Мало ли что с игроками случиться за два месяца… Болезнь, травма.
Эх, жизнь моя жестянка. Ещё раз рот раскрою и пипец Миссии!
Жаров, если не можешь сидеть на попе ровно, то езжай в Корею, пока не поздно. Играй
