Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
запахах пота и спермы, дешевого белого вина и кислого одеколона. Босая, худая, немытая, вечно замерзшая, она росла на улицах города, и непостижимый механизм, который терзал души всех женщин из рода Элоизы Фушар, пронес ее глубинные знания о каждом переулке, каждой сточной канаве и каждой вонючей лестнице через все поколения, чтобы они могли попасть в воспоминания и сны Кати Гашек.
– Ни перед кем не раздвигай ног, – наставляла ее фрау Мюллер. Фрау Мюллер была bordellbesitzer, тучной владелицей борделя с неизменной шваброй в руках, тугим кошельком и скверным характером, которая словно приросла к крыльцу дома на Штауфенштрассе. – Если кто начнет тобой интересоваться, я уж его так отхожу этой шваброй. Нет, мы найдем тебе богатых банкиров из Вены и Цюриха. Они щедро заплатят за твою невинность, моя дорогая. Уже скоро. – Она хватала Маргериту за запястье и повторяла ей на ухо, шепотом, словно угрозу: – Уже скоро.
Невинность. В борделе ее продавали до дюжины раз с одной девушки, если та правдоподобно играла.
– В первый раз по-настоящему. Во второй – подольем тебе менструальную кровь другой девочки, – объясняла ей фрау Мюллер. – Ложкой, самую капельку. Как рыбный соус к сардельке. Ни один мужчина не поймет, что она не твоя.
Маргерита Мюзе. Пока еще слишком мала для проституции, но часики тикали. «Уже скоро». Она чувствовала, что момент близок.
– Скажешь, когда у тебя начнутся месячные, – шептала ей на ухо хозяйка борделя. – Твой первый банкир уже ждет.
В борделе, где Маргерита подавала напитки и убирала со столов, она носила сапоги, но по улицам ходила только босиком.
– Если я дам тебе сапоги, – говорила фрау Мюллер, – ты уйдешь в них и никогда не вернешься.
Она была права. Как-то раз холодным осенним днем Маргерита сидела на стене у реки Зальцах, болтая в воздухе босыми ногами и праздно наблюдая за проплывающими мимо лодками, когда к ней подсел молодой человек в черном пальто с высоким воротником, поднятым против ветра.
– Пойдешь со мной? – спросил он.
Маргерита узнала его. Она видела его в борделе. Всего лишь раз. Она принесла ему эль, а он взял ее за руку и вложил монету в ее ладонь. Он был из тех юношей, которые входили в двери борделя застенчиво и осторожно, краснея от неловкости, стесняясь того, что все на них смотрят, не зная, как себя вести и на что тратить деньги; которые могли часами пить пиво, набираясь храбрости для того, зачем сюда пришли, после чего сбегали без оглядки, проведя всего несколько минут с одной из девочек фрау Мюллер.
– У меня нет обуви, – сказала она.
Он кивнул и приподнял шляпу.
– Но если бы у тебя была обувь, – настаивал он, – пошла бы ты со мной?
– А где вы живете, сэр?
– В Вене.
– Туда идти десять дней. Вы хотите, чтобы я шла десять дней?
– Я бы, пожалуй, сказал, что идти отсюда до Вены на твоих ногах придется дней пятнадцать. С перерывами на воскресенья, – ответил молодой человек. – Дорога длинная, и холмов на пути много. Но я не предлагаю тебе идти туда пешком. У меня есть лошадь, на ней мы доскачем до Линца, а там можно сесть на паром. По Дунаю ходит много паромов. Остается только дойти пешком до моей лошади, которая стоит сейчас в конюшне на Штрубергассе.
– В таком случае, жаль, что у меня нет обуви, – сказала она.
– Зато у меня есть, – молодой человек эффектно наклонился и стал расшнуровывать свои туфли.
– Вы банкир, сэр? – спросила она. – Вы хотите купить мою невинность?
Юноша был ошарашен ее вопросом.
– Я трактирщик, – ответил он. – Я не собираюсь ни покупать твою невинность, ни красть ее, уверяю тебя. К тому же, ты еще слишком юна. Я просто подумал, что могу забрать тебя отсюда. Вот и все. Тебе тут не место. Ты можешь работать в моем трактире.
В тот день на реке Зальцах солнце светило ярко.
– В таком случае, – сказала Маргерита, – я пойду с вами. Я дала себе клятву никогда не связываться с банкирами, но трактирщик, похоже, вполне достойная профессия.
– Может, вернемся на Штауфенштрассе за твоими вещами? – спросил он.
Она натянула его туфлю на свою ногу и пошевелила пальцами.
– Пойдемте лучше прямо к лошади.
И в ту же ночь, в номере гостиницы к югу от Линца – в самую первую ночь, проведенную за пределами Зальцбурга, ей приснился сказочный бал с господами и дамами, и золотой воздушный шар. А когда утром она проснулась и лежала с широко распахнутыми глазами, ее бедра были мокры от крови.
Софии, дочери Маргериты, было всего два года, когда умерла ее мать. Страшные времена. Так же, как и Марианна, так же, как и Маргерита, София взрослела, ничего не зная о будущих снах. Она жила в Вене вместе с отцом, который держал трактир неподалеку от мясного рынка. Когда начались сны, он усадил ее рядом с собой и впервые рассказал о том, как страдала от этих видений Маргерита.
– Я никогда не думал, что они коснутся и тебя, – сказал ей отец.
Жизнь дочери венского трактирщика была сытой, но никогда не праздной. София допоздна работала в таверне. В 1853 году, в возрасте восемнадцати лет, она познакомилась и вышла замуж за Джона Лестера, англичанина старше ее на десять лет. Джон в это время совершал грандиозное турне по Европе. Он влюбился в ее «германскую» внешность и вскружил ей голову стихами английских поэтов и обещаниями путешествий. Их поженили в церкви Святого Михаила недалеко от венского угольного рынка, после чего Лестер посадил Софию на дилижанс и повез по ухабистым дорогам в Грац, Триест, Венецию и Рим – головокружительное приключение длилось полгода, в течение которых она так и не призналась ему в своем даре, так и не рассказала ни о воспоминаниях Элоизы, ни о золоте. Англичане склонны превратно воспринимать подобную информацию. София это чувствовала. Как и Маргерита, она страдала от своих призраков молча. После Рима они добрались до Марселя на барке, откуда продолжили путешествие в Лион по недавно открытой железной дороге «Париж – Лион – Средиземное море». София впервые ехала на поезде. Из Лиона, неделю спустя, второй поезд доставил их в Дижон. Они остановились в отеле на площади Моримон – той самой, где отрубили голову Элоизе, и из окна их номера София видела ратушу, на стене которой когда-то висел плакат: «РЕСПУБЛИКА ЕДИНАЯ И НЕДЕЛИМАЯ; СВОБОДА, РАВЕНСТВО, БРАТСТВО – ИЛИ СМЕРТЬ». Смерть. Элоизе не досталось ни свободы, ни равенства, ни братства. Только смерть. Но София по-прежнему хранила молчание. Она как наяву видела неистовствующую толпу, как наяву обоняла стойкий запах крови, но смаргивала наваждение и улыбалась, когда Лестер показывал ей из окна городские красоты, а потом тихо закрывала
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
