и сможете вздохнуть спокойно, – закончил Гуль, скрестив руки на пернатой груди.
– А что ты сослуживцам скажешь? – спросила Астролябия, чтобы убедиться в надежности воздействия на дозорного.
– Ничего, – пожал плечами голубок. – Вернусь в тюрьму, будто и не покидал ее.
– Тогда счастливо, – Серетун искренне улыбнулся, радуясь минувшей опасности. – И спасибо.
– Вам спасибо, – очарованным голосом сказал Гуль и зашагал по направлению к сожженному забору.
– Ну и что это было? – иронично спросил великий волшебник, исподлобья глядя на Гадиса. – Ты же выдохся, сил едва хватило.
– Берег на крайний случай, – ответил юный маг и подмигнул.
"Быстро учится", – подумал Серетун, а сам сказал:
– Только в следующий раз не вбухивай сразу столько. Еще немного – и стер бы его личность.
– Ла-а-адно, – обиженно протянул Гадис.
– Может, пойдем? – излишне громко спросил Натахтал.
– Тихо ты, – хором одернули его пятеро друзей.
– Только по моему сигналу, – сказал Серетун. Вернув себе привычную роль лидера, он почувствовал себя гораздо лучше.
Компания беглецов напряженно ждала, пока великий волшебник выглядывал из-за угла, стараясь получше оценить обстановку. В городе царила ночь, вокруг сновали дозорные, а заветный выход был на другом конце Пейтеромска.
Наконец, Серетун решился на радикальные меры. Совершив несколько забавных движений руками, чародей провозгласил:
– Теперь мы невидимки, можем идти спокойно.
Восхищенные диссиденты послушно зашагали следом, глядя на мир совершенно иначе. Кто не мечтал в детстве о том, чтобы закрыть глаза – и раствориться в воздухе? Ведь, если я ничего не вижу, то никто не видит меня. Все честно, статус-кво, ю ин зе арми нау....
О-о-у-о-о-у, ю ин зе арми, ин зе арми нау…
Да нельзя же так отвлекаться, в самом деле! Много ли писателей на свете, которые заканчивают предложение не точкой, а мурлыканьем давно забытого хита себе под нос?
Хотя, у меня было оправдание – тяжелая психологическая травма. Когда на почту пришли результаты экзаменов, первыми их увидели друзья, отобравшие у меня заметный конверт. Ребята открыли его и, прочитав содержимое, состроили грустные личики. Один из них сказал:
– Я, конечно, ни на что не намекаю… – и включил эту дурацкую песню.
Как же я тогда испугался!
И как же я был счастлив узнать, что поступил.
Невидимые диссиденты тихонько шли по извилистым улочкам Пейтеромска. Повсюду мелькали огни, словно в честь побега организовали факельное шествие. Стражники шумно переговаривались между собой, координируя бездарную операцию.
Когда набьешь свою голову тоннами бесполезной теории, очень тяжело оттолкнуться и перейти к практике – мешает груз условностей. Голубки пытались воспроизвести процедуру, как по учебнику, но получалось неведомо что.
Сначала они не смогли определить стороны света, приняв ложную Восходящую звезду за истинную, которая первой пропадает, чуть зардеется рассвет над Пейтеромском. Как следствие, разбивка по квадрантам пошла под неправильным углом, и сектора пришлось прочесывать, обходя многочисленные домишки, вместо того, чтобы гордо прошагать по специально утоптанным тропам.
В одном из отрядов нашли ошибку и сместили ось поисков относительно центральной улицы, но, желая выслужиться перед начальством, ничего не сказали остальным, и поэтому нерадивые голубки под покровом ночи стали натыкаться друг на друга, что несколько раз чуть не привело к взаимным арестам. Хорошо, что находились средства откупиться.
Серетун возглавлял невидимую процессию. Его задачей было следить, чтобы никто не столкнулся с дозорными, иначе беда.
Стараясь не отбиться друг от друга, беглецы притворились, будто вот-вот станцуют ламбаду. Натахтал, придерживая Астролябию за талию, не мог справиться с горящими щеками и усиленным стуком сердца. В какой-то момент воитель, хоть и был неустрашимым, начал бояться, что Астролябия заметит это. Но красавица, идущая впереди, просто получала удовольствие от жизни. Скучная работа в лазарете надоела, а сегодня произошло столько всего: нелепые ухаживания милого воина, тюрьма, побег, открытие в себе невероятного таланта…
Астролябия тихонько вздохнула от мысли о том, что Серетун сказал ей в камере.
Центральная площадь все приближалась. Бадис с Гадисом старались даже дышать поменьше, чтобы не быть обнаруженными. Но вдруг юный бард оторопел, и по спине его пробежал табун мурашек.
– Кифара, – прошептал он на ухо брату.
– Что "кифара"? – переспросил Гадис.
– Я забыл ее в тюрьме.
– Вот растяпа, – вырвалось у Латис, прекрасно слышащей разговор.
– Не шумите, – шикнул на родственников Натахтал.
– Что у вас там происходит? – устало спросил великий волшебник.
– Все потом, – разумно ответила Астролябия. – Дайте из города выйти.
Обогнув чудесный алко-фонтан, беглецы выдохнули с облегчением. Здесь было безопасно.
– Можешь еще раз вернуть мне кифару? – попросил Бадис брата.
– Не знаю, хватит ли сил, – мрачно ответил юный волшебник. – Я хорошо потратился на того маньяка.
– А можно решать свои проблемы за воротами? – принялась отчитывать близнецов Латис.
Далее последовала немая сцена: диссиденты поняли, что снова видят друг друга. Первой среагировала Астролябия:
– Быстро к стене!
– Полундра! – послышалось с высоты. Иногда в силу прошлого у пейтеромцев в речи проскальзывали пиратские словечки.
– Тебе, правда, так весело? – обратился Серетун к воздуху.
Дружная компания устремилась к выходу из города, подгоняемая голубками, подоспевшими на крик дозорного. Натахтал снова почувствовал себя ребенком, играющим в салочки и включил максимальную скорость, чтобы оторваться от преследователей, прямо, как в детстве. Близнецы не отставали и вообще держались молодцами. Латис надула щеки от напряжения, Серетун помогал себе магией, а вот Астролябия уже стояла за воротами.
Как только беглецы пересекли границу города, стражники остановились.
– Злободун подери! – крикнул один из них. – Теперь кучу отчетов писать.
Довольные братья принялись корчить дозорным смешные рожицы, а те лишь закатили глаза в ответ.
– Давай спасем твою кифару, – предложил Серетун.
– Как? – спросил Бадис.
– Пусть Гадис
