Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
разведывательной информации.
— Присаживайтесь, полковник, — нетерпеливо произнес генерал, красноречиво взглянув на часы.
— Был далеко от Москвы, товарищ генерал. Что-то случилось?
— Ладно, не надо оправданий. Понятно — выходной день. — Генерал как можно миролюбивее произнес последнюю фразу. Однако совсем скрыть раздражение у него не получилось. — Пока ничего не произошло, но я сегодня был на Лубянке, там состоялся серьезный разговор.
— По нашим вопросам? — спросил, не выражая никаких эмоций, полковник.
Ему стала ясна причина раздражения начальства. Здесь, в тиши подмосковного леса, где с некоторых пор расположился штаб внешней разведки, не любили вызовов к начальству на Лубянку. И вообще, положа руку на сердце, недолюбливали это помпезное сооружение, ассоциирующееся у большинства советских людей, в особенности старшего поколения, с мрачными сталинскими временами.
— Скажите, полковник, как обстоят дела с нашим летчиком, которого американцы задействовали в операции «Факел»?
Клименко насторожился, почуяв неладное. За все время проведения мероприятий, связанных с «Факелом», Лубянка не проявляла к этому делу интерес настолько, чтобы вызывать к себе руководство внешней разведки, да еще в выходной день. Да, вопрос находился на контроле у одного из заместителей председателя КГБ. Но до сих пор все ограничивалось докладами в установленном порядке. Отчасти это объяснялось тем, что политическое руководство страны наотрез отказывалось верить агентурным донесениям о сути операции «Факел», пытаясь обвинить контрразведку, а именно Второе главное управление изначально доложило о готовящейся в ЦРУ акции, в том, что агентам КГБ кто-то подбросил дезинформацию с целью обострить отношения между Москвой и Вашингтоном, которые и без того натянуты до предела по ряду причин. Это и еврейский вопрос, и бегство в Японию советского летчика на истребителе МиГ-25, а теперь еще и война в Афганистане.
Конечно, от подлых американцев можно ожидать любую пакость. Но ядерный взрыв… Нет, это явно чья-то провокация. Не иначе — политическая разведка Израиля подсуетилась. Но все-таки руководству ПГУ была поставлена задача взять в разработку информацию об операции «Факел», присвоив этому делу максимальную степень секретности.
— Все идет по плану, товарищ генерал! Окончательные детали побега капитана Шевцова из Пакистана прорабатываются. Возможно, максимум через неделю он будет в Кандагаре, и первым же транспортом капитана переправят на родину.
— Вот что, Александр Васильевич. В этой стране планы, в том числе и по нашему ведомству, имеют особенность иногда меняться. В свете последних событий, в финальной части операции «Освобождение», вполне вероятно, может потребоваться корректировка. Улавливаете ход моих мыслей?
— Не вполне, товарищ генерал. В свете каких событий? Что вы имеете в виду?
— Не валяйте дурака, полковник, — поморщился Шумилин. — Все вы прекрасно понимаете — не стало дорогого Леонида Ильича, главного раздражителя наших заклятых заокеанских друзей. Там, наверху, — генерал многозначительно ткнул пальцем в потолок, при этом стараясь не смотреть в глаза Клименко, — есть мнение, что градус накала холодной войны может пойти на снижение. Во всяком случае, обострение отношений с американцами в настоящий момент нежелательно.
— И каким образом это мнение может повлиять на операцию «Освобождение»? — похолодел от внезапной догадки Александр Васильевич.
— Короче говоря, не было никакой операции под кодовым названием «Факел». То есть план ее разработки, может быть, и существовал где-то там, в недрах ЦРУ, но так и остался на бумаге. Не предпринимали американцы попыток его реализовать. И мы об этой операции ничего не знаем и, соответственно, знать не желаем. Все, что стало известно о ней, отныне не подлежит огласке. Позаботьтесь о том, чтобы предотвратить утечку. Вам на размышление не более двух суток, свои предложения изложите в среду.
* * *
Накануне полетов, запланированных на среду, Алексей практически не спал, иногда кратковременно впадая в забытье, словно в предчувствии нехороших событий. Пару раз даже выходил из гостиницы покурить. Смотрел на огромную кроваво-красную луну, яркие звезды, переносил взгляд на север, пытаясь представить момент своего возвращения на родину, как уже делал это много раз, вспоминая жену и сына.
Но неизменно между ним и родными возникал образ Бетти. Раздираемый сомнениями, Алексей и в этот раз так и не сумел найти ответ на мучившие его вопросы о любви, привязанности и преданности. Слава богу, подумалось ему, что родителям, трагически ушедшим в мир иной в годы его учебы в училище, не пришлось испытать тяжесть потери единственного сына.
Алексей взглянул на часы — до рассвета оставалось не больше двух часов. Какой там, к черту, сон, если через два часа, теперь уже наверняка, будут расставлены все точки над «i». От Кветты до Кандагара всего двести километров, пятнадцать-двадцать минут лета на хорошей скорости даже с учетом взлета и посадки.
Он тяжело вздохнул. В общем, либо грудь в крестах, либо голова в кустах.
И все-таки сон внезапно навалился, когда до подъема оставалось не более получаса.
Проснулся Алексей с тяжелой головой от скрипнувшей двери — за ним на всякий случай зашел Салех, догадавшийся, очевидно, что ночь у Алексея выдалась не из легких.
В столовой он даже не притронулся к аппетитному куску жареной баранины.
— Выпей хотя бы кофе, — с участием тихо сказал Салех. — И успокойся, все будет хорошо.
— Я что-то не вижу Фарида, — озираясь, нервно произнес Алексей.
— Он не планировал полеты в эту смену, отдыхает. Так что все складывается удачно.
Когда они подходили к стоянке самолетов, из-за горизонта показался краешек солнца, которое не было, как обычно, ярким, к чему Алексей уже привык, наблюдая в пустыне это необычное явление в предрассветные часы. Багровое, оно напомнило Алексею, что луна в эту ночь тоже была кроваво-красной.
Спарка была готова к вылету, под ее крылом присел на корточки в ожидании летчиков техник самолета, заросший по самые глаза черной бородой. К левой стойке шасси был прислонен автомат Калашникова, с которым тот не расставался ни на минуту.
Как же ненавидел Алексей этих бородачей, зная, что они испытывают к русскому летчику такие же чувства.
Выполнив предполетный осмотр самолета, он подошел к стремянке и уже поставил ногу на первую ступеньку, как вдруг ощутил на своем плече чью-то тяжелую руку. От неожиданности вздрогнул, медленно обернулся — перед ним с мерзкой улыбкой на лице стоял Фарид.
— Я решил, что не надо тебе сегодня летать.
По интонации, с которой Фарид произнес эту фразу, Алексей понял, что произошло непоправимое — план побега рухнул. Но все же машинально спросил:
— Почему?
— Тебе надо многое обдумать, а полеты будут отвлекать тебя от правильных мыслей. Я слетаю с Салехом вместо тебя.
Кровь прихлынула к лицу Алексея. Он растерянно оглянулся на Салеха, который с невозмутимым видом стоял в стороне, словно происходящее его не касалось, и делал запись в бортовом журнале. Молнией
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
