смерть в Уайтчепеле, судя по всему, грозит только богатым людям.
— Хуже всего то, что я знаю убийцу.
— Что вы имеете ввиду? — поднял брови Уильям.
— Ну я ведь всю жизнь провела в Уайтчепеле, а дети там всегда были как одно целое. Все мы стояли друг за друга горой. Вот только Уинстон…
Уильям насторожился.
— Дети всегда презирали “Бескрылых стервятников”, а его отец был членом этой банды. И Уинстон частенько получал от ребят. Теперь у него есть деньги и влияние. Он может всё, что угодно. Даже убить. Ему ведь за это ничего не будет. Скотланд-Ярд раньше мог арестовать даже короля. А теперь боится какого-то толстяка Дроглэра из Ист-Энда.
— Уже слышал похожую историю. На самом деле, я хочу вам верить, ведь тогда мы наконец прекратим убийства. Но всё же теперь этот Уинстон под охраной полиции. Не важно охраняют его от убийцы или от убийств.
— Его нужно срочно арестовать! — Анна вскочила и подбежала к сидевшему в кресле Уильяму. — Вы ведь неглупый человек, должны поверить мне.
— Я… верю. Но что же я могу поделать? — развёл он руками.
— Не знаю, — она опустила глаза.
— Нам нужны хотя бы какие-нибудь весомые доказательства. Мне и самому не нравится этот Дроглэр, но одних историй из детства недостаточно. Обвинять человека в убийствах это весьма серьёзно. Конечно, мы знаем, что он сжигает пабы и прочее. Но мы не в силах противостоять ему. Доказательства его вины должны быть железобетонными.
— Понимаю. Но мы ведь не можем ждать, пока он убьёт вообще всех, пока улицы Уайтчепела снова наполнятся кровью. А что если он вспомнит, как и я обижала его? Тогда он и меня порежет? — она прикрыла рот и нос руками.
— Не бойтесь, Анна. Вы можете пожить в моём доме, — он подошёл к ней и положил руку на сырое плечо.
— Это ваш дом? — смутилась она.
— Ну да…
— Странно, по-моему, его раньше сдавала женщина с трубкой.
— Не понимаю, о чём вы, — ехидно улыбнулся полицейский.
12.
На следующий день, с утра пораньше, Уильям отправился за доказательствами. Конечно, он не мог просто провести обыск в доме Дроглэра. Проблема была ещё и в том, что полисмены, которые охраняли Уинстона были выше него по званию. Осмонд решил прийти к Дроглэру в гражданской одежде, чтобы не вызывать подозрений.
Выпавший за ночь снег не собирался долго задерживаться, поэтому благополучно таял, оставляя на своём месте гигантских размеров лужи и горячо не любимую Уильямом грязь. Дом толстяка стоял на границе Уайтчепела и Большого Лондона. Трёхэтажное здание с резными балконами и лепниной под самой крышей. Почти весь первый этаж прятался за густыми зарослями бузины. У входа стоял полицейский, который сонно опирался о колонну недалеко от входа в дом. Уильям не был с ним знаком.
— Доброе утро, сэр, — поздоровался Осмонд.
— Ага, — полицейский лениво потянулся. — Вы б шли дальше. Делать тут нечего.
— Погодите. Я из ювелирной Чарли. Вы наверняка знаете его. Он бы очень хотел обсудить с мистером Дроглэром кое-какие дела.
— А с чего этот Чарли сам не пришёл?
— Занятой человек, но вы и сами понимаете.
— Ладно, — пожал плечами полицейский. — Раз надо — значит надо.
Полицейский отворил незапертую дверь и пригласил Уильяма внутрь.
— Он на втором этаже в кабинете. По лестнице поднимитесь и прямо. Только поаккуратнее с ним он… под опиумом.
— А почему вы, не знаю, не отберёте его? Вы ведь полицейский.
— Так это ж не моя компетенция, — улыбнулся полисмен.
— В самом деле. Продолжайте в том же духе, сержант.
Уильям вошёл, а его взор тут же устремился в потолок. Он был весь разрисован красками. Цветы, ангелы, музыкальные инструменты. Могло сложиться впечатление, что Дроглэр человек культуры. На самом деле он вряд ли хоть раз смотрел на эти рисунки. Весь первый этаж представлял из себя одну огромную комнату с широчайшей лестницей посредине. Стены цвета слоновой кости увешаны картинами, зачастую противоречащими друг другу. Зал заставлен столами, стульями, креслами, вазами, шкафами и множеством другой мебели, выполненной, конечно, вручную. Осмонд устремился к лестнице. По началу она была широкой, а к верху сужалась, но даже самая её узкая часть составляла не меньше 8 футов.
Парень неспеша поднялся. Второй этаж на удивление отличался от первого. Он был плохо освещён и представлял из себя длинный коридор с огромным числом дверей. Уильям направился в сторону кабинета. За дверью удивительно тихо. Череп оленя, висевший сверху, презрительно смотрел на полицейского. Сглотнув, Осмонд постучал. В ответ послышалось только “ага, заходи”. Уильям вошёл, тут же почувствовал запах, схожий с тем, который источала мисс Толмен, но в то же время более дурманящий. У окна на обшитом тёмной кожей диване, задрав ногу кверху, лежал Дроглэр. Заметив Уильяма, он выпустил изо рта облачко дыма. В левом углу кабинета на кресле развалился второй полицейский, вкушавший сигару. Его усы припорошены белым порошком, сыпучие полоски которого также виднелись на туалетном столике.
— Э, — пробурлил Дроглэр. — Я ж тебя помню. В этом… Скотланд-Ярде ты вёл себя неправильно. Извиняться пришёл?
— Секундочку, — оживился куривший полицейский. — Как его вообще пустили? Приказ же не впускать.
— Я по делу, — задрал нос Уильям. — Меня прислал инспектор Несбит. Я должен поговорить с мистером Дроглэром лично.
— Какие-то вы странные, — икнул толстяк, — сначала говорите, что мне и шага без ведома охраны ступить нельзя, а теперь со мной нужно лично поговорить. А ты, думается мне, не из полиции вовсе.
— Да пускай говорит, — пыхнул полисмен. — Мне-то всё равно.
Уильям лёгкими шагами приблизился к Дроглэру. Тот и не думал менять положение тела.
— Для начала вы должны подписать согласие на разговор со мной, — Осмонд вынул из кармана бумажку, напечатанную, якобы, Несбитом.
— Ууу… не вижу. Чёртов опиум мастерски мутит глаза. Этот! Как там тебя? Подпиши за меня, — толстяк помахал рукой полицейскому.
— Нет-нет, — возразил Уильям. — Мне нужна ваша подпись.
— Ладно, надеюсь это не кредит. Хотя, у меня не убудет, — Дроглэр взял ручку в левую руку и поставил размашистую закорючку.
— Отлично. Теперь начнём. Мы заметили, что вы часто кашляете. Чем-то болеете?
— Мне вот интересно, на кой чёрт эти сведения полиции?
— Мне это знать не положено. Все вопросы утверждены моим начальником. Ну так что?
— Пневмония у меня… или ларингит… или бронхит. Не помню, но что-то в этом духе.
— А как давно вы страдаете недугом?
— Хм… С середины лета. Я искренне не понимаю, зачем вам эти вопросы.
— Поверьте, я тоже. Где вы были 28 сентября?
Дроглэр нахмурил брови. Он прекрасно помнил, что в этот день сжёг “Дионис”.
