Книга Спасение души несчастного. Том 1 - Лин Няннян

– Ох и пожалеешь же ты еще!

Не переживая из-за назойливого карканья, Го Бохай вновь постучал, и из-за двери послышался какой-то шум. Предположив, что это наследник, не готовый к гостям, носится взад-вперед, мужчина спокойным тоном обратился:

– У Чан, это учитель. Не будешь ли так добр открыть?

Беготня прекратилась, и из глубины комнаты донесся растерянный голос:

– Учитель? Только не смейтесь…

«Над чем?» – удивленно подумал Го Бохай, и дверь приоткрылась.

В просвете показалось знакомое лицо, точнее, видны были только смущенные глаза цвета ночи. Го Бохай напрягся, вообразив, что же могло произойти, и уже желал поинтересоваться, но У Чан опередил его:

– Не будете?

– Конечно же нет!

Дверь распахнулась полностью, и на Го Бохая полились реки возмущенных речей. Облаченный в пестрое одеяние наследник без остановки затараторил:

– Посмотрите! Учитель, даже курам от такого будет смешно, любой скажет, что я выгляжу, как тяньцзиньская девица! Не хватает лишь румян, – он с яростью похлопал себя по щекам, расставил руки в стороны и начал вертеться, демонстрируя церемониальные одежды, которые все-таки решился примерить по указу матери. – Это просто кошмар!

Заказанное госпожой одеяние для молодого господина действительно было несообразным, даже более чем неподходящим – смехотворным: оно состояло из нескольких слоев ткани, обмотанных широким красным поясом, рукава и кромы были прошиты белыми блестящими нитями, на плечах – легкий шелковый покров, свисающий до пола. Наряд, пестрящий излишествами, искажал и уродовал облик юноши. Даже самые богатые из богатых Поднебесной не носили подобного. Прошли те времена, когда господа из знатных домов и приближенные к императорам стремились продемонстрировать окружению свой статус через одежды: перестали вышивать особые знаки, гербы и священных животных, отказались даже от ярких строчек и невесомых, даже несколько легкомысленных тканей. В нынешнем представлении смертных идеальное одеяние господ – это прежде всего высококачественный шелк, гладкий, как поверхность озера. Он должен подчеркивать достоинства мужчины и создавать ощущение легкости, словно одежда на господине – не тяжелее пера. Невесомый и мягкий, но при этом величественный и неприкасаемый – таким был образ господина в умах жителей Поднебесной. Для наследника все было куда проще: чем менее яркие на нем одеяния, тем лучше он себя в них ощущал.

Го Бохай взглянул на юношу, который был похож на пухлую, нахохлившуюся птичку, и уголки его губ предательски дернулись.

У Чан вскипел и топнул ногой:

– Вы же обещали не смеяться!

– Я не смеюсь, кхм, не смеюсь… Просто все это и твоя прическа… Скажи, ты сам ее делал?

У Чан схватился обеими руками за голову, краснея все сильнее:

– Не увиливайте!

Сейчас на голове наследника было нечто причудливое. С ранних лет юный У Чан собирал свои серебряные волны в незамысловатый хвост, однако в данный момент волосы были распущены, а сверху несколько прядей скреплены заколкой из грубого металла. Прическа была бы поистине великолепной, если бы его прямые локоны, словно созданные шелкопрядами, не торчали во все стороны. Волосы У Чана, казалось, были отражением его души – упрямые, непокорные, насмешливо играющие с хозяином, который до сих пор не смог усмирить их буйство.

– Я могу помочь тебе, если хочешь, – мягко предложил Го Бохай.

Дергая себя за волосы, У Чан прорычал:

– А какой от этого толк? Учитель, я все равно не могу показаться в таком виде! – Он подбежал к книжному шкафу, путаясь ногами в собственном подоле, и начал копошиться среди книг. – Сейчас найду…

Го Бохай вошел и закрыл за собой дверь. Пока У Чан был занят поисками чего-то среди залежей, названных шкафом, наставник с улыбкой взглянул на безобразие, что все так же царило в комнате. Его взор упал на маленький свернутый листок, брошенный на край стола. По неведомому предчувствию Го Бохай подхватил его, расправил и прочитал. Это же размеры главного украшения церемонии – красного герба! Наставник не мог не осознать, что это У Чан подменил замеры, иначе что бы этот листок здесь делал? Зная, какую головокружительную бурю со стороны госпожи может вызвать его находка, он быстро смял ее в кулаке.

– Почти нашел, подождите! – продолжая сталкивать книги с полок, воскликнул У Чан.

Го Бохай принялся выискивать место, куда можно было бы спрятать доказательство очередной проделки. Заметив вазы, одна из которых давеча чуть не прибила его, он скользнул к ним и бросил листок в горлышко той, что стояла ближе.

У Чан раскрыл книгу на середине и выставил перед лицом Го Бохая два изображения.

– Вот, смотрите! Это бог рек, а это, – У Чан ткнул пальцем на вторую страницу, – богиня благополучия! Ни один из них не носит такие одеяния! – Он быстро пролистнул несколько страниц. – Это западный бог войны! Я понимаю, это всего лишь образы, созданные людьми, но даже так их одежды говорят об их могуществе и величии!

Го Бохай взглянул на изображенных. В руках воспитанник держал «Сборник небесных служителей». Это было необычным явлением или, быть может, знаком, поскольку еще не так давно юноше нравилось изучать демонов и разного рода книги с блошиного рынка. Можно ли считать, что Небесные светила оказали влияние и на наследника и он усердно начал изучать летописи о небожителях? Это не могло не порадовать Го Бохая, и он только сейчас осознал, что совсем позабыл об учениях на фоне суматохи.

– У Чан, – медленно заговорил он, – откуда у тебя эта книга?

Услышав вопрос наставника, У Чан напрягся, подумав, что Го Бохай недоволен.

– Я… велел слугам купить хоть что-то, связанное с небожителями, ведь мы с вами так и не затронули эту тему. Извините.

Он виновато склонил голову, по привычке представив, как сейчас учитель начнет ругать книги, не проверенные им самим, но тот и не подумал об этом. Го Бохай взял сборник в руки и начал листать его, слегка приподнимая одну бровь.

– У Чан, тебе не за что извиняться. А по поводу твоего одеяния… Отчасти согласен. Но все же замечу, что сочетание черного с красным тебе к лицу.

Он закрыл книгу, рукой провел по свисающим серебряным прядям ученика и мягко произнес:

– И твои волосы… Не стоит их убирать с лица, – пепельные локоны вырвались из плена заколки и коснулись бархатного лица юноши, – лучше так. Тебе не кажется?

У Чан на мгновение замер, позабыв, как дышать. Его длинные ресницы начали подрагивать, пока он повторял про себя: «Лучше… так?»

Го Бохай вернулся к книге и вдруг понял, что в ней недостает одной страницы.

– У Чан, это ты сделал? – он показал корешок с торчащим клочком, оставшимся от вырванной страницы.

– Н-нет.

«Странно… ведь тут как раз не хватает информации о двух богах», – подумал Го Бохай и захлопнул книгу.

– Ну, ничего! Наверное, так и было.

Он прошел к зеркалу и положил сборник на стоящий рядом столик.

– Присядь, я помогу тебе с волосами.

У Чан послушно разместился на стуле, и руки Го Бохая нырнули в серебряную копну. Мужчина взял гребень и, откинув в сторону безобразную заколку, распустил волосы юноши. Мягким движением от корней до кончиков локоны послушно укладывались в ту сторону, куда им велела расческа, и, щекоча хозяина, спадали на плечи. Кто бы мог подумать, что непослушные волосы строптивого наследника так мягко примут ухаживания. Сам хозяин им уделил мало времени, лишь пару раз провел гребнем и завязал, а тут они словно спокойно вздохнули. Наставник отделил длинную челку от серебряной копны, а остальное зачесал назад.

– Смотри, несколько прядей на твоем лице будут красиво смотреться.

У Чан поднял глаза.

– Н-но они довольно длинные, неудобно будет.

– И правда… – Го Бохай отложил в сторону инструмент и склонился, заглянув в лицо воспитанника. – Мы можем их подравнять! – Он провел пальцами по прядке, остановился у скулы ученика и, глядя на его отражение в зеркале, спросил: – Хочешь, сделаем так?

Не ожидая услышать что-либо подобное от своего наставника, У Чан покраснел. Он опустил голову и с сожалением ответил:

– Учитель… Мне еще нет полных шестнадцати лет, чтобы такое делать.

«Такое?» – повторил про себя Го Бохай.

– У Чан, мы никому не расскажем о том, как юный господин случайно лишился пары прядей на тренировке. Разве за такое можно ругать?

Согласно одному старому поверью, бытующему на Севере, юношам, не достигшим