К счастью, когда он выбежал на берег озера, Тупэ и Валентин уже были на ногах, и никого будить не пришлось. Да и вряд ли можно было спать при таком шуме. Златозубы преследовали его с завидным упорством, оглашая тоннели арбалетной стрельбой и криками.
При виде Кая с подравненной на спине Тупэ принялся открывать и закрывать рот, словно рыба, выброшенная на берег. Грандир же только побледнел еще сильнее, хотя, казалось, его белая кожа белее стать уже не может.
— Некогда объяснять! — крикнул Кай, подбегая к Тупэ и встряхивая его за плечи. — Там полчища Златозубов с арбалетами, а еще газ может пойти в любую секунду. Сзади все уже горит. Нужен лаз, но такой, чтобы горцы о нем не знали. Давай, Тупэ, спасай нас!
Он ожидал, что гном начнет орать, но Тупэ повел себя по-деловому.
— Бить тебя буду потом, — отмахнулся он и поспешно заковылял к озеру. — Есть тут одна шкуродерка недалеко от берега. Я-то проползу, а вот насчет вас не уверен. Впрочем, это не мои проблемы. Я жить хочу.
В ту секунду Кай был готов залезть в какую угодно дыру, хоть к дьяволу в задницу, лишь бы скрыться от разъяренных горцев. Со своими желаниями он поторопился, потому что шкуродерка оказалась настоящей задницей — узким, незаметным ходом, начинающимся в метре над водой, из которого смердело плесенью и нечистотами. Кай пропустил всех вперед и заполз последним, моля Калюсту, чтобы горцы не знали об этом ходе. Он был рад, что в темноте лаза ему не придется смотреть на обрубки «подравненной», которая ползла впереди.
Вероятно, Калюста все-таки любил его, потому что Кай сумел протиснуть плечи в узкую щель, лишь ободрав куртку на рукавах. Лежа на животе, он пополз по узкой круглой каменной дыре, вымазанной со всех сторон глиной и плесенью. Теперь до него дошел смысл странного слова, которое употребил Тупэ. То была самая настоящая шкуродерка. Поднять голову было невозможно, ее приходилось держать низко опущенной, черпая подбородком слизь со дна ямы, а иногда и пробуя ее на вкус. Некоторые места были столь узки, что у него с трудом проходили плечи. Там, в узком лазе, в темноте, в смраде, сжатый со всех сторон тоннами камня, Кай по-настоящему понял ценность свободы.
Он не застрял между камнями и не поймал арбалетный болт в пятку. Как и предполагал Тупэ, Златозубы ушли по основному коридору, гонясь за их тенями. Когда лаз вдруг резко кончился и вместо темнеющего впереди силуэта подравненной в глаза брызнул свет, Кай едва не разрыдался. Он вывалился из шкуродерки на старый добрый известняк незнакомого карста, и от того, что на стенах не было видно ни одного признака человеческой деятельности, на душе стало тепло и приятно. Территория Златозубов осталась позади, а то, что в естественных тоннелях карста обычно жили гомозули, сейчас было неважно.
Они сидели в узком проеме, лицом к лицу, и по-дурацки улыбались. Возможно, шкуродерка добавила кому-то пару седых волос и слишком быстрых сердечных ритмов, но взамен подарила что-то куда более ценное, то, чему Кай еще не нашел названия, но, за что стоило проползти по адовой дыре еще раз.
Тупэ глупо улыбался, почесывая руками грудь, Валентин порозовел и часто дышал, окидывая всех необычным для него теплым взглядом, подравненная не улыбалась, но в ее глазах зажглась искра — вестник будущего пламени жизни, которое собирался раздуть в ней Кай.
Он взял ее за руку и, сжав ее, прошептал.
— Как тебя зовут?
Она пожала его руку в ответ.
— В ямах смерти женщин не зовут, — ответила подравненная. — Их считают. Я — Десятая.
Грот был сырым и мрачным, от света фонаря по его стенам плясали зловещие тени, а капельки воды, висящие на кончиках сталактитов, недобро поблескивали, напоминая глаза гомозулей, которые, как казалось, поджидали беглецов в каждой трещине. Свод круто поднимался к темнеющему во мраке наверху колодцу, а потом резко обрывался, заканчиваясь нишей, из которой слышался плеск и перекаты подземной речки. По стенам пещеры ползли неприятные желтые разводья, словно кого-то вырвало яичным желтком, но увидев эти следы, Тупэ обрадовался им как родным. А когда он перестал восторженно шлепать руками по желтым наростам и услышал шум реки, радость гнома не знала границ.
— Дошли! Слава Калюсте, точно дошли! — закричал гном. — Видите, желтый известняк? Верный знак, что мы где-то у выхода. И рядом Теплая Речка — все правильно, значит, с дороги не сбились. Пойдем по руслу и выйдем прямо к солнцу.
— Слава Калюсте! — Валентин поднял руки к своду в молитвенном жесте, и Тупэ торопливо повторил за ним.
— Да-да, слава великому Единому, — суетливо добавил гном. — Поспим часа три и поищем удобный спуск к речке. Грот выглядит довольно уютным, что скажете?
Каю не нравилась мысль ночевать в месте, где с потолка постоянно капала вода, а воздух был затхлым, словно в запертой штольне, но отдых им был, действительно, необходим. Последние четыре часа они бежали по карстовым ходам, спасаясь от невидимых гомозулей, Златозубов и солдат Корпуса. Ни первые, ни вторые, ни третьим им не встретились, но чувство опасности, до предела обостренное подозрительными шорохами и звуками карста, не позволяло расслабиться.
По дороге Тупэ и Валентин вопросов о новой спутнице не задавали. Большую часть пути Кай нес ее на спине. Сначала Десятая мужественно передвигалась на руках сама, но в отличие от ямы смерти, дно которой покрывала глина, поверхность карста была каменной, и руки женщины скоро покрылись кровавыми ссадинами. И хотя она отказывалась от помощи, плетясь позади их небольшого отряда, Кай все же посадил ее себе на спину, заявив, что им нужно идти быстрее. Тупэ и Валентину приходилось постоянно ждать их, но Кай был благодарен им и за это. Мозоль коварно колола ногу, не давая покоя, но эта боль была пустяком по сравнению с той болью, которую должна была чувствовать Десятая.
Как и предполагал Кай, все разборки Тупэ оставил для привала. Еще в пути у него сложилось стойкое ощущение, что гном побаивался Десятую. Кай и сам опасался, что она убьет Тупэ просто за то, что тот был горцем, но спасенная вела себя на удивление спокойно, тем самым, лишь усиливая подозрения.
Услышав о привале, Десятая сразу отползла к нише, где Теплая Речка образовывала запруду, и принялась полоскать в ней израненные руки. Кай хотел было к ней присоединиться, но Тупэ припер его к стене, а Валентин мрачно навис рядом.
— Ты что наделал? — прошипел гном. — Дальше она с нами не пойдет. Не для того в дерьме купался, чтобы с ней тут застрять. Хочешь, чтобы мы вместе сдохли?
— Тебе бы, Тупэ, на руках ее носить, а не гнать прочь, — ответил Кай, стараясь не встречаться с горящим взглядом Валентина. — Может быть, ты лично и не резал никому ноги, но на тебе кровь твоей горской семьи. Хочешь Калюсте служить? Вот тебе шанс. Спаси «подравненную» и спасешься сам.
Видимо, грандиру не понравилось, что Кай притянул к этой истории имя Калюсты, потому что он посчитал нужным вмешаться.
— Не играй с тем, в чем ты не разбираешься, мальчик, — сурово сказал Валентин. — Калюста любит всех людей, но человек решает, как ему поступить. Брать с собой эту… покалеченную было неразумно. Ты должен был посоветоваться с нами.
