— И ты, один раз увидев, запомнил?
— Да попробуй такой балаган не запомнить!
— Балаган? — переспросил Колль.
— Конечно. Весь университет гудел. Сперва тот парень… тоже Эрик, к слову. Так вот, за несколько дней до защиты он полез драться с чистильщиком.
— Совсем дурак что ли?
— Нет, — усмехнулся Эрик. — Просто балованный сопляк. Любимчик Лейва, привыкший быть первым во всем. Ваш человек захотел его девчонку. Та отказалась с ним идти. Парень полез в драку… получил, конечно. Он-то сам об этом никому не рассказывал, кто будет рассказывать, что отделали будто щенка. Девчонка подружкам похвасталась, дескать, вот как ее парень любит, на все готов. Еще бы не похвастаться, страсти, куда там роману.
Вернись он на пять лет назад, не изменил бы ничего, несмотря на все случившееся после. Можно долго гадать, пошел бы тогда Альмод до конца? К лучшему ли все обернулось? Но, по крайней мере, сейчас Эрик не стыдился собственного взгляда в зеркале. И плевать, что Мара того не стоила.
— Так что на защите никто не спал, слушали и смотрели во все глаза, — продолжал он. — Особенно после того, как туда явился чистильщик и заявил, что диссертант — тупица, не обративший внимания на явную несочетаемость плетений, а профессора — прекраснодушные болваны, готовые смотреть на это сквозь пальцы, лишь бы тот защитился.
На лице Колля любопытство боролось с недоверием.
— Как звали того чистильщика?
— Откуда ж мне знать? Он не представился… А уж когда он вылез доказывать, почему плетение неосуществимо… Словом, надо быть вовсе уж тупицей, чтобы не запомнить этакого. И напрочь лишенным любопытства, чтобы не попытаться повторить плетение. Тем более, все ученики Лейва — целители, даже если защищались как боевики. А я и защищался как целитель, и просто грех упустить такую полезную вещь.
— Это не исцеляющее плетение.
— Да брось, — отмахнулся Эрик. — Опухоли, дикое мясо, омертвение, опять же, вокруг глубоких ран, куда с ножом не долезешь. Несвоевременная беременность: таким плетением нетрудно вытравить плод, не навредив женщине… — Он усмехнулся, наблюдая за изумлением чистильщика. — Что, об этом не думали?
— Нам это не нужно.
— Странно… Я бы на месте женщины, силой уведенной в орден, воспользовался бы тем, что с брюхом мечом не помашешь. Или вы на них пояса верности надеваете, чтобы с каким-нибудь смазливым конюхом не?… — Он изобразил неприличный жест. — Может, даже и не очень смазливым, жить-то хочется…
Ингрид посмотрела на него так, словно он сморозил изрядную глупость. Как будто вынашивать и рожать — не природное предназначение женщины. А тут такая возможность увильнуть от сражений…
А вообще странно, что Эрик ни о чем подобном не слышал. Впрочем, он и в ордене был недолго. А еще могло быть так, что некоторые пытались и, возможно, даже получали желаемое. Мертвец уже ни с кем не будет сражаться. Чистильщики и со своими не особо церемонились. А что ему не говорили о подобных случаях — так он мужчина. Не был бы целителем — вообще бы о таких вещах не задумывался.
— К счастью, не все такие, как ты, — сказал Колль. — Многие приходят по доброй воле. Что было дальше?
— Не знаю. Ваш человек забрал его, не дожидаясь конца защиты. Говорят, Лейв потом отзывался о нем, как о неблагодарном засранце, но я сам не слышал, могу и соврать.
Колль помолчал, размышляя.
— Я тебе верю. Доводилось слышать, что это плетение в орден принесли совсем незадолго до того, как пришел я сам. Заговоренный и четвертый, которого он привел. Говорят, он вообще редко приводил четвертых…
Пять лет, значит, отходил. Похоже, Колль действительно чего-то стоит. Поди, и своих людей сберечь умудрялся. Эрика так и подмывало спросить, сколько отходил его четвертый, но нельзя.
— Заговоренный? — переспросил он.
— Неважно. Тот командир наделал немало шума не только в вашем университете, так что я о нем слышал.
— Тогда передавай привет моему тезке. Мы не были друзьями, но, может, вспомнит.
И правда, сейчас Эрик словно о другом человеке говорил. Забавно, сколь многое может измениться за какие-то пять лет.
— Когда-нибудь непременно передам. У престола Творца.
— Жаль.
Колль пожал плечами.
— Все там будем в свой черед. Что до плетения… ты кого-нибудь ему научил?
— Меня не учил, — вставила Ингрид. — Сказал, что я безнадежна.
— Я похож на умудренного сединами наставника? — рассмеялся Эрик. — Мне двадцать три. Кто пойдет в ученики к такому, даже если бы я вдруг возомнил себя способным кого-то научить?
Впрочем, он и так не стал бы учить этому плетению. Отчасти оттого, что чувствовал себя обязанным ордену. Отчасти потому, что опасная это была штука. Тогда, на защите, Альмод спросил, не рассматривал ли Эрик боевое применение. Он и сейчас не хотел бы его рассматривать.
— И не вздумай никого учить. Вообще не показывай его никому. Оно принадлежит ордену.
Колль снова надолго замолчал.
— По хорошему, мне бы следовало тебя убить, чтобы оно уж точно никуда не пошло.
— Боюсь, я не могу этого позволить. — Ни в лице, ни в голосе Хаука не было ничего похожего на страх или гнев, словно он говорил о сломавшей ногу лошади. — Этот человек мне нужен.
— Нужен настолько, что ты готов пойти наперекор ордену? — тем же тоном поинтересовался чистильщик.
— Он спас мне жизнь. Не оттолкни он меня, было бы то же, что с Лассе, да примет Творец его душу. Я не привык оставлять такие долги неоплаченными.
— Как узнал? — снова вскинулся Колль, глядя на Эрика.
— Нити мира рвутся, — пояснил он. — Тогда, под Белокамнем, было так же… раз почуяв, трудно не запомнить. Жуть.
Чистильщик кивнул.
— К тому же, я уже не молод, — снова вмешался Хаук. — Старые раны, знаете ли. Мне нужен целитель. И я готов… на некоторое пожертвование в казну ордена.
Колль усмехнулся.
— Золото не возьмешь к Творцу. Но Эрик спас жизнь и мне, вмешавшись в бой с тварью. Мы бы не удержали прорыв втроем. И Викар был бы мертв, если бы не… Эгиль не останется калекой. — Он покачал головой. — Я обещал, что мы сочтемся. Надеюсь, я об этом не пожалею.
— Мне поклясться, что сохраню плетение в тайне? — спросил Эрик.
— Нет. Слова все равно останутся словами. И довольно об этом.
Колль потер руками лицо, обмяк, и стало видно, что он не старше Эрика, ему едва ли пришлось поспать в эту ночь, и что он тоже безумно устал.
— Я бы хотел проверить, как там Викар. И все-таки получить телегу с лошадью.
— Я пошлю людей искать коней, — сказал Хаук. — И надо переложить вещи, чтобы освободить телегу. Отдыхайте пока.
